Конечно же, мы воспользовались поводом и пригласили Владимира Михайловича в медиашколу «НР», предложив школьникам, интересующимся журналистикой и обучающимся в редакции, от души проинтервьюировать нашего шефа. Разговор получился прелюбопытным. Читайте!
– Вы верите в гороскопы или судьбу?
– В гороскопы не верю. Но знаю, что во Вселенной все взаимосвязано.
Я уверен, например, что сама судьба привела меня в кресло редактора «Новороссийского рабочего». Ведь у меня с газетой один день рождения – 29 марта.
– Как такое может быть – инженер-электрик по образованию руководит газетой?
– А такое было образование в Советском Союзе. В политехе, который я закончил, будущим инженерам преподавали и сопромат, и диамат. Для вас открою тайну: сопромат – это сопротивление материалов, а диамат – диалектический материализм. С таким диапазоном знаний ты хоть кем мог стать по зову своего таланта. Мой одногруппник, например, держит ювелирный магазин. Есть поэт, есть матушка-отшельница. Почему бы не быть и редактору газеты?
– Когда вы заинтересовались газетами?
– В самые юные годы, когда еще жил в Краснодаре. Отец сотрудничал с краевыми и центральными газетами, и меня зачаровала обстановка, в которой он творил. Все в доме ходили на цыпочках, разговаривали шепотом.
Однажды папа послал меня, мальчишку, в типографию издательства «Советская Кубань» за пачкой газет. Зашел и замер, как околдованный. Не мог отвести глаз от бесконечного потока газет, которые выходили из чрева печатной машины, надышаться кружащим голову букетом запахов от газетной бумаги, типографской краски, машинного масла.
Потом без просьбы отца ходил туда. Любовался, внюхивался, влюблялся…
– Почему вы выбрали именно «НР»?
– Мне было уже 36 лет, я работал ответственным секретарем в краевой молодежной газете «Комсомолец Кубани». Подумывал менять место работы, перебираться во «взрослую» газету.
А тут такой случай… В 1985 году в «Новороссийском рабочем» произошла чудовищная по меркам советского времени чуть ли не диверсия: в газете вышел материал с ошибкой в инициалах генсека Горбачева. Вместо М.С. стояло С.М.
Весь тираж пустили под нож, а руководство газеты разогнали.
Мне предложили возглавить редакцию.
Николаю Федоровичу Хворостянскому, первому секретарю горкома, понравились мои рассуждения о том, какую интересную газету можно выпускать с сохранившимся коллективом. Категорически Николай Федорович не принял одного – моих длинных, по плечи, волос. Пришлось стричься.
– Вы готовы «прогнуться под изменчивый мир, или пусть мир прогнется под вас»?
– И да, и нет… Вместе с вами я живу в быстро меняющемся информационном и технологическом пространстве. Совсем не «прогинаться» лично у меня не получается. На новые возможности получать удовольствия от жизни я вынужден отвечать новыми рамками самоограничения. Чтобы не превратиться в безвольного кайфомана, а остаться творцом, каким задумал нас Создатель.
– Каким достижением вы больше всего гордитесь?
– Тем, что в Новороссийске впервые в СССР были сняты цензурные запреты на освещение резонансных трагических событий. И сделала это редакция «Новороссийского рабочего».
Ночью 31 августа 1986 года на выходе из Цемесской бухты потерпел крушение и затонул круизный лайнер «Адмирал Нахимов». Тогда из 1243 пассажиров и членов экипажа погибли 423. Остальные были спасены героическими усилиями местных спасательных служб, моряками военно-морского и гражданского флотов, курсантами «вышки», умеющими плавать горожанами.
Все утро 1 августа наши корреспонденты собирали сведения о случившемся, о ходе спасательной операции. Вечером был готов к тиражированию номер газеты, наполовину состоящий из пронзительных репортажей с места событий, эксклюзивных интервью с непосредственными участниками спасоперации. Оставалась одна-единственная преграда для запуска печатного станка – действующий в стране жесточайший цензурный запрет на распространение сведений о разного рода трагических событиях.
Мне, только год проработавшему в должности главного редактора «Новороссийского рабочего», предстояло или сломать казавшуюся неприступной преграду, или навсегда опозориться перед коллегами-журналистами, сделавшими все возможное и невозможное, чтобы добыть информацию для написания своих материалов.
С оттисками готового номера я двинулся на заседание Правительственной комиссии по ликвидации последствий катастрофы, которую возглавлял член Политбюро ЦК КПСС Гейдар Алиев. Не слыша возражений, повторял: не уйду с этого ковра, пока не получу разрешение на рассказ горожанам о потрясшей город трагедии и о людях, которые бросились на помощь ее жертвам. Город-герой в тяжелейшую минуту не посрамил своего звания, и будет несправедливо, если об этом не сказать вслух.
Алиев выслушал мой монолог с опущенной головой – изучал оттиски полос – и поднял ее только один раз – чтобы сказать: «Вы сделали правильные акценты в газете. Печатайте…»
Мало того, что утром горожане получили уникальный номер любимого издания. Каким-то неизвестным мне способом весть о снятии цензурного запрета в ту же ночь разлетелась по стране, и в Новороссийске утром оказались спецкоры практически всех центральных и краевых СМИ.
– В чем, по-вашему, смысл жизни?
– В продлении рода человеческого. Таков, по-моему, замысел Создателя. Похоже, за ограниченность времени нашего пребывания на Земле он расплачивается с нами возможностью испытывать счастливые мгновения жизни.
– Чего вы категорически не терпите в людях?
– В коллегах – пьянства. Если бы вы знали, сколько талантливейших журналистов, которые много пили, я проводил на кладбище!
На третий день работы в «Новороссийском рабочем» в качестве главного редактора я обнаружил несколько пустых бутылок из-под портвейна у рабочего стола моего давнего приятеля еще по «Комсомольцу». В тот же день я выгнал его с работы.
После этого ни одного случая пьянства в рабочее время в «Новороссийском рабочем» не было. По случаю какого-то торжества всем коллективом поднимаем бокалы, но чтобы кто-то пьяным шатался по редакции…
– А себе чего не прощаете?
– Из всех смертных грехов на первое место ставлю уныние. Белла Ахмадулина учила меня, как с этим бороться. Как только накрывает это черное одеяло, повторять: «Парень, ты уже не живой. Ты уже мертвый».
По-мелкому грешу. Иногда предаюсь чревоугодию.
– И какое у вас любимое блюдо для этого?
– Шашлык на углях из свиной лопатки. Давно не ел.
– На покой в 75 лет не собираетесь?
– Собираюсь каждый вечер. Бывают такие моменты, когда охота все послать к черту. Но утром вновь «труба зовет». У меня счастливая способность – быстро забывать все плохое, тяжелое. И помнить хорошее.
– О чем жалеете больше всего?
– О прекращении в 2006 году деятельности «Новороссийского рабочего» как единственной в стране газеты, хозяевами которой были сотрудники редакции. Никаких организаций, никаких олигархов – исключительно сотрудники редакции.
К сожалению, всероссийский передел собственности коснулся и нашего предприятия. В правовую основу его деятельности были изначально заложены уязвимые места. Их опасность для устойчивости дела я сразу не оценил и не ликвидировал.
В случившемся виню в первую очередь самого себя.
– Это было независимое издание?
– Увы, независимых изданий не бывает. Все СМИ зависимы от того или тех, кто их содержит.
В нашем случае это была зависимость, о которой можно только мечтать: зависимость от простых людей, от наших подписчиков, которые своим рублем голосовали за содержание народной газеты.
Сегодня «Новороссийский рабочий», по сути, государственное издание, мы обязаны помогать органам власти коммуницировать с населением. Но это не связывает нам руки в стремлении верой и правдой служить читателям.
Если бы такой возможности у нас не было, я бы здесь не работал.
– Кого вам не хватает рядом с вами?
– Николая Федоровича Хворостянского, который, как я уже сказал, принимал меня на работу.
Он учил меня, молодого редактора, попавшего в плохо знакомый и единственный в своем роде город в Краснодарском крае, самому главному – умению слушать и слышать людей. Светлая память светлому человеку!
А еще не хватает той редакционной «команды молодости нашей», которой в конце XX – начале XXI века мы выпускали «Новороссийский рабочий» тиражом 58 тысяч экземпляров. И это при том, что в городе было 56 тысяч почтовых ящиков. Кто-то выписывал сразу два экземпляра газеты – по месту работы, чтобы с утра пораньше узнать городские новости, и домой, чтобы там углубиться в чтение.
Персонально не хватает из той команды блестящих, бесконечно преданных делу таких газетчиков, как Светлана Рачева, Ирина Кривошеина, Галина Неласова, Татьяна Беседина, Геннадий Куров, Женя Лапин, Михаил Ханух, Татьяна Кроликова, Любовь Гамбеева, Алексей Гарьковой, Валентин Шестаков, Владимир Конышев… Концентрация талантов в отдельно взятом коллективе была запредельная! На имя некоторых из них, уже ушедших из жизни, до сих пор приходят письма читателей.
А как бы я хотел хоть на минуточку оказаться рядом с отцами-основателями издания – его первыми редакторами, впоследствии ставшими знаменитыми писателями, классиками советской литературы, – Александром Беком и Федором Гладковым!
Пожал бы им руки за то, что заложили и ныне живущие в газете традиции. Доложил бы, что очень стараюсь, чтобы жило их детище.
А еще не хватает папы и мамы.
– Какую песню вы поете в дУше?
– В дУше я не пою, а пою в душЕ. Во мне звучит песня «Озеро надежды», которую спела потрясающая Мария Аронова в фильме «Лед-2».
Надежда – это то, что всегда было нужно людям. А сегодня она объединяет миллионы жителей страны. И тех, кто с оружием в руках бьется за Родину, и тех, кто в тылу делами и молитвами помогает нашим воинам победить неонацизм, живыми и здоровыми вернуться домой.
В редакцию заходят участники спецоперации. От одного из них мы узнали, что не меньше, чем продукты и белье, наши фронтовики ждут весточек из родных мест. Каждый раз надеются, что они придут с полевой почтой.
Чтобы оправдать надежды героев, корреспондент Мария Ананьева организовала в нескольких учебных заведениях города написание писем нашим героям. Часть тиража выпуска газеты с этими письмами сама отвезла на границу с Херсонской областью.
– В какое место на планете вы хотели бы попасть?
– На дно Марианской впадины.
– Вспомните необыкновенный случай из вашей журналистской практики.
– Был такой. Меня, корреспондента краевой молодежной газеты «Комсомолец Кубани», в один и тот же день уволили с работы и тут же приняли обратно.
Началось с того, что я написал очерк о подвиге жительницы Славянского района Екатерины Малько, назывался он «Катя и трактор». Рассказал, как молодая колхозная трактористка, безумно влюбленная в свою работу, при отступлении наших войск летом 1942 года практически голыми руками закопала в землю свой «Фордзон». А когда наши освободили ее родные места, этими же руками раскопала его и еще лет 20 работала на нем, пока в стране не кончились запчасти для «американца».
Одно краевое начальство, призванное следить за идеологическим содержанием газет, по телефону приказало главному редактору «Комсомольца» уволить меня. За отсутствие показа в материале организующей и направляющей роли партии в мотивах поступка Екатерины. Другое начальство, призванное делать то же самое, в тот же день в официальном документе признало очерк «Катя и трактор» очень полезным для трудового воспитания молодежи и рекомендовало его для изучения в сети комсомольской политучебы.
Бумага оказала на главреда более сильное действие, чем звонок, и он вслед за приказом об увольнении подписал приказ о приеме меня на работу.
Я счел случившееся чудом.
– Вам свойственно завидовать другим людям?
– Да. Светлой завистью. Это такая, когда вижу, что человек сделал то, до чего я не додумался или еще не смог сделать. Я не желаю ему зла, а злюсь на самого себя, что оказался позади. И непрерывно думаю, как догнать и перегнать.
– У вас есть мечта?
– Сразу две. Чтобы «Новороссийский рабочий» снова выходил 5 раз в неделю. И чтобы были живы и здоровы все, кто мне дорог, кого я люблю.
НАГРАДЫ И ЗВАНИЯ СОБЕСЕДНИКА
— Серебряная медаль ВДНХ СССР по итогам презентации газеты «Новороссийский рабочий» на Всесоюзной выставке.
— Медаль «За выдающийся вклад в развитие Кубани 3-й степени».
— Почетное звание «Патриот Новороссийска».
— Кубок Совета Федерации РФ и Союза журналистов России за победу газеты «Новороссийский рабочий» в Первом национальном конкурсе «Власть. Общество. СМИ».
— Почетный знак Союза журналистов России «За заслуги перед журналистским сообществом».
— Почетный знак Союза журналистов Краснодарского края «Признание».
— Три знака профессионального мастерства «Золотое перо Кубани».
— Заслуженный журналист Краснодарского края.
