О злом норове боры, дующей из-за Маркотхского хребта, Россия узнала давно. Еще в феврале 1831 года, когда на самом высоком уровне рассматривалась идея об основании укрепления на берегу Суджукской (нынешней Цемесской) бухты, впервые в Российской империи стало известно о жутких ветрах в этом регионе. Доклад Николаю I делал князь А.С. Меншиков, который посчитал нецелесообразным воспользоваться глубоководной бухтой: «Береговой северо-восточный ветер свирепствует столь же сильно, как и бора у адриатических берегов. Суда при действии сего ветра, ежели не отшвартованы вплоть к северо-восточным берегам, подвергаются обыкновенно крушению, быв выброшены на противоположную сторону залива».
Черная летопись крушений российских судов в Цемесской бухте, прозванной моряками кладбищем кораблей, начинается уже через год после основания будущего города – 21 ноября 1839 года, когда в штормовую погоду со свирепым норд-остом потерпел крушение люгер «Геленджик». Он в течение суток выдерживал жестокую бору, заливался волнами, причем вода замерзала на палубе, получил сильную течь и начал тонуть. Команда обрубила якорные канаты, люгер был выброшен на берег и разбит стихией, словно щепка.
Часто будет встречаться в истории новороссийских норд-остов число 13 как символ бед и несчастий. 13 ноября 1844 года в окрестностях зарождающегося города разыгралась жестокая морозная бора. В это время на рейде Цемесской бухты стоял транспорт «Дооб». По словам командира судна капитан-лейтенанта Клюшникова, транспорт «так занесло и заморозило льдом, что он погрузился на 2 фута ниже обыкновенного своего состояния, но выстоял». После тех трагических событий был издан приказ министра Российской империи «О Всемилостивейшем пожаловании наград офицерам, нижним чинам и другого звания людям за особенное усердие и самоотвержение, оказанное при спасении экипажей судов, претерпевших крушение на Новороссийском рейде во время сильных ветров в ноябре месяце 1844 года». Награждено более 10 человек, в том числе и будущий бургомистр Новороссийска, а тогда харьковский купец Карп Кавалерский – золотой медалью «За спасение погибавших».
За всю историю города новороссийцам еще не раз придется проявлять отвагу, решительность и мужество в противостоянии разбушевавшейся стихии. Не будь наших норд-остов, думается, и история Новороссийска выглядела бы иначе.
Надолго запомнился первым жителям города день 29 ноября 1847 года как начало самого страшного и самого продолжительного урагана. Тогда норд-ост дул без перерыва полтора месяца. Очевидец стихийного бедствия описывает увиденное: «Бора была так сильна, что одиночки не могли ходить и падали с ног. В одну минуту брызгами с моря покрывались, как корой, люди и все, на что попадали брызги, мгновенно превращающиеся в лед».
Хронология стихийных бедствий поражает изобилием жутких событий. С 1 по 3 декабря ветер перешел в ураган, городу причинены большие повреждения, со многих домов снесены крыши. 13 декабря ураганом около укрепления выброшена на берег турецкая кочерма, которая привезла товар из Трапезунда. Экипаж и грузы, доставленные на ней, спасены гарнизоном Новороссийска. 13 января 1848 года ветер перешел в сильнейший ураган. К ветру добавился мороз, доходивший до минус 5 градусов. Сильно пострадало здание госпиталя. Стоявшая на рейде эскадра абхазской экспедиции в составе пяти кораблей и суда отдельного Кавказского корпуса получили большие повреждения. Ураганом были выброшены на берег транспорт «Гостагай», корвет «Пилад», в щепы разбит бриг «Паломед». Тендер «Струя» под тяжестью намерзшего на него льда утонул вместе со всем экипажем. Капитан парохода «Боец» приказал притопить судно на отмели, чтобы его не разбило о берег. Пытаясь спасти терпящий бедствие бриг «Паломед», погибли 5 матросов. 15 января норд-ост утих, буря прекратилась. Стихия унесла жизни 57 человек. Многие военные моряки поступили в новороссийский госпиталь с обморожениями. Восстановление пострадавшего от стихии города продолжалось целый год.
Бора с холодным постоянством беспощадно терзает город на протяжении всей истории. 2 марта 1851 года ураганный ветер выбросил на берег Цемесской бухты транспорт «Буг». На следующий день такая же оказия приключилась со шхуной «Ласточка». К счастью, обошлось без жертв. 23 февраля 1864 года во время шторма, вызванного мощным норд-остом, погибло три азовских баркаса… Бесчисленная вереница дат.
А один из первых снимков, запечатлевших последствия норд-оста, был сделан в начале ноября 1888 года. Тогда ураган продолжался 5 дней. Бурей было выброшено на берег турецкое судно, потоплена баржа, принадлежавшая строителям порта, оторван от причала и выброшен на мель пароход «Эденька». Вот как описано стихийное бедствие в прессе того времени: «Яростный ветер поднял в бухте большое волнение. Бухта ревела и клокотала. Катер «Эденька» был отнесен к городскому берегу и поставлен на мель вблизи казармы пограничной стражи; будучи не в состоянии переносить холод и опасаясь гибели вместе с судном, команда перебралась на берег, кто вплавь, кто по канату…. Собралось много народу, желавшего спасать погибавших…».
Невиданной силы норд-ост новороссийцы пережили 6-11 декабря 1899 года. Скорость ветра доходила до 35 метров в секунду при 20-градусном морозе. Именно тогда впервые замерзла считавшаяся никогда не замерзавшей Цемесская бухта. Во льду бухты были затерты английский и греческий пароходы, а несколько парусных судов отбросило к берегу. Большой пассажирский пароход русского общества и торговли «Игорь» выбросило на мель у городской набережной. Экипаж и пассажиры в количестве около 35 человек спаслись только благодаря энергичным действиям капитана и вовремя подоспевшей помощи с берега. Вздыбленные брызги и снег покрыли толстой ледяной коркой цепь домов вдоль набережной. Ближайшие к морю строения превратились в волшебные замки с фантастической архитектурой, из которых – ни выйти, ни войти, все окна и двери обложены громадными ледяными наростами. Бора стала причиной многих бед в городе и его окрестностях. Газета «Кубанские областные ведомости» описывала стихийное бедствие очень красочно и трагично:
«Дома и магазины были заперты, а со стороны моря занесены и забиты снегом и льдом. Кто что имел дома, тот должен был тем и довольствоваться. Был хлеб – прекрасно; было топливо – еще лучше. Для Новороссийска наступила фактическая голодовка, зимняя спячка, продолжительность которой никто достоверно не мог указать.
В этой неопределенности было нечто ужасное и бесконечно томительное. Обыватель покидал комнату за комнатой и теснился в конуре, в каком-либо закоулке дома, где он мог поддерживать температуру в 5-10 градусов. Печи дымились с утра до вечера, несли с собой угар, а от дверей и окон шла простуда. Люди сбились в кучи, как животные; на окраинах соседи перебирались в одну хату, перегоняли скот в один хлев, чтобы было теплее, чтобы дольше прожить на наличные запасы. В сутолоке, в тесноте наполненного смрадом очага и табачного дыма пищали дети, работали матери, ругались отцы.
Во второй день норд-ост достиг своего апогея. Обывательские крыши, ворота, заборы и окна разлетались в щепки под его напором; шатались и трещали стропила, падали фронтоны и парапеты, оконные стекла задавали невыносимо однообразную музыку, дрожали полы. Мерзли птицы, собаки и кошки, мороз шел до 32 градусов, ветер валил с ног самых сильных…»
Не менее жестоким выдался норд-ост 9 января 1907 года, когда при 25-градусном морозе скорость ветра достигала 35 метров в секунду. Суровая и одновременно затейливая работа природы превратила здание корабельной конторы Новороссийской таможни в бесформенную глыбу льда, а маяк на восточном молу – в ледяной монумент. И снова не повезло некоторым судам, в том числе и мощным океанским пароходам. Тогда вновь замерзла Цемесская бухта, да так, что это позволило не только ходить через нее пешком, но, по воспоминаниям старожилов, даже ездить по льду в экипажах.
Норд-ост – довольно уникальное природное явление. Причина его возникновения заключается в том, что невысокие – 500-700 метров – горы Маркотхского хребта до поры до времени сдерживают потоки холодного континентального воздуха с северо-востока. Огромные воздушные массы скапливаются в степной зоне у горных кряжей и, достигнув критического предела, всей своей чудовищной силой обрушиваются на побережье от Анапы до Геленджика. Новороссийск на этом аномальном участке находится как бы в самом эпицентре, поэтому на него и приходится основная мощь удара стихии.
Долгое время ученые пытались решить неразрешимую задачу: как избавить Новороссийск от боры? Среди множества проектов были и такие, что их впору отнести к разряду научной фантастики. Так, например, предлагалось срубить одну из гор Маркотха, чтобы континентальный воздух круглый год равномерно выдувался через эту «трубу» в морские просторы. Но ученые мужи быстро разобрались, что все проекты – утопия. Если бы что-либо подобное удалось реализовать, то в экологии южного региона Кубани, а может быть, и всего края произошли бы непредсказуемые тотальные изменения. Сродни тем, что случились бы после поворота сибирских рек.
Так что к норд-осту надо относиться как к неизбежности. Что, впрочем, и делают новороссийцы. Видимо, так уж устроен человек, что ему все нипочем.
Евгений Рожанский. «НР» от 6 января 2003 года
