Папина школа
«Главный педагог, учитель в моей жизни – это мой папа Григорий Иосифович Белькинд. (Новому поколению новороссийцев хочется напомнить, что это легендарный советский педагог, учитель истории, директор школы, которую мы знаем сейчас как гимназию № 6, в честь которого названа городская улица, – прим. «НР»)
Я думал, что все родители ходят в школу, чтобы учить
Я очень рано осознал, что мои папа и мама тоже – учителя. Я с этим родился. Когда я что-то стал понимать о своей семье, то представлял, что все взрослые люди ходят в школу и учат детей. Первые выпускники третьей школы (сейчас – Технико-экономический лицей, – прим. ред.), где вначале работали родители, часто приходили к нам домой. Моих родителей они иногда называли папой и мамой, хотя для меня, пяти-шестилетнего, эти юные ребята казались таким большими.
Когда я вырос, то учился в той школе, уже шестой, где работал мой папа. Папа и у меня преподавал историю. Ходить в эту же школу и учиться у него – это было взаимное счастье. Он тоже говорил об этих годах как о счастливых. После школы у меня, казалось, не было иного выбора, нежели стать учителем истории. И папа тогда делился со мной своими педагогическими секретами.
Есть ученики, которые ученики!
Папа выделял несколько категорий учеников:
– Есть ученики, которые не ученики. Ты их не учи! Есть и такие: «мы люди тёмные, нам гроши треба». В смысле, это те, которые только за оценкой пришли, а не за знаниями. Ты их не учи! А есть ученики, которые настоящие ученики – они хотят по-настоящему узнать новое. Вот их учи! Я когда начинаю работать с классом, всегда определяю, кто мои ученики.
Это очень правильная стратегия. Ведь если силы расходовать на не желающих учиться, ты выдохнешься мгновенно. Этим и я тоже руководствовался. Смотрел, кто тянется, кто движется, кому интересно. И с ними работал, а остальным шанс предоставлял. Но тогда и эти остальные ученики тоже начинали подтягиваться, тоже включались в движение. Вот сейчас я уже год веду спецкурс на философском факультете МГУ. Там такие же категории студентов. И с ними я веду себя так, как мой папа – со школьниками.
Правило анекдота
Папа мне говорил, что на каждую тему у меня должно быть две-три небольших забавных истории, которые близки к материалу очередного параграфа. Анекдоты такие. Термин «анекдот» как раз и обозначает историю.
– Зачем нужны анекдоты? Ты объясняешь тему и следишь за вниманием учеников. Видишь, что внимание уходит, ты должен восстановить его коротенькой историей. Дети оживятся, и дальше продолжаешь объяснять серьёзные вещи, – советовал папа.
Но надо соизмерять силу этих историй со временем урока. И папа рассказал, что однажды он не соизмерил эту силу. Объяснял сложную тему – русский раскол. О церковных спорах, конфликте между патриархом Никоном и царём Алексеем Михайловичем, о двоеперстии и троеперстии. Скучно для советских школьников. Папа начинает рассказывать и видит, что класс уходит в себя, все немножко засыпают… Папа решил их встряхнуть и рассказал о переписке Алексея Михайловича, ушедшего на польскую войну, и главы русской церкви. Патриарх остался вместо него правителем в стране. Их пытались поссорить, царю послали письмо, что Никон его власть «восхИтил». Царь гневно написал патриарху, что ты, мол, мою власть похищаешь? Никон ответил: «Мне царская власть не годна и не надобна, и на неё я плюю и сморкаю». Класс, конечно, до конца урока в лицах представлял реакцию патриарха. Объяснять было невозможно.
«Профессия – воспитывать хороших людей»
Папа был талантливым педагогом. Занимался исторической психологией. Делал разработку задачного подхода к преподаванию истории.
Он очень активно развивался, даже когда ушёл с директорского поста. У него была внутренняя такая потребность. Папа прошёл специальные курсы и освоил специальность школьного психолога.
После папиной смерти я стал разбирать его архивы и наткнулся на старую тетрадку, в которой он делал пометки к педсовету. И там была фраза, в которой отражён смысл всего, что он делал в жизни: «Я педагог. Моя профессия воспитывать хороших людей». Вот так он себя осознавал. И он знал, как это делать. Очень глубоко занимался эстетическим воспитанием. Он организовывал литературно-музыкальные композиции. Знаменитый его урок «Что такое любовь», проведённый в честь какого-то праздника, был записан на видео. На нём папа 45 минут читал стихи о любви, и его так слушали!
Папа практиковал опросы учеников. Задавал вопросы и по своему предмету, и мировоззренческие. А школьники давали письменные ответы. Ну, например, посмотрели подростки фильм «Чучело», а потом папа ставил вопрос, который требовал каких-то душевных размышлений: почему нехорошо устраивать травлю слабого? И эти ответы папа хранил. Потом на последнем классном часе эти ответы он вручал уже выпускникам-десятиклассникам.
Я однажды спросил его: зачем годами хранить эти листочки? А он задумал дарить их в конце учёбы. Может, кто-то их выкинет, а кто-то оставит и спустя годы увидит, изменился он или нет, что он теперь думает о себе, поймёт, как он рос. Сердцевина его методики – делать всё, чтобы человек мог расти.
Мог папа быть и строгим, непреклонным. Однажды – это было в 90-х – несколько месяцев папа был вне себя и переживал один случай. На 8-е Марта мальчишки-десятиклассники поздравили девочек – подарили им по открытке в придачу с презервативом. Юмор такой они проявили. Кому хи-хи и ха-ха, а кто-то очень обиделся. До папы дошло всё это. Он тут же отправился в класс. Тогда он на повышенных тонах разговаривал с учениками. Он изругал их, истоптал, исплевал, выразил, как мог, весь гнев и презрение за эту мерзость.
Открытая реакция и честная оценка – это правильно. Может быть, кому-то это было всё равно. Но, думаю, что были и те, кто действительно понял всю низость своего поступка. Всегда должна быть надежда стать лучше.
Как быть в школе директорским сыном
Мне, как школьнику, было нетрудно учиться в папиной школе. Хотя некоторые коллеги отца пытались показать ему, что и директорский сын не всегда достойно ведёт себя. Но случаев таких было крайне мало. Да и папа всегда был объективен.
Однажды меня и моего товарища за какое-то нарушение дисциплины учительница английского повела к директору. Вид у неё был такой, как будто бы в моем лице она добыла какой-то ценный трофей.
– Григорий Иосифович, – объявила она. – Ваш сын с другим учеником нарушили дисциплину.
Папа недрогнувшим голосом отвечал:
– У ученика есть мать, пригласите её в школу и проведите беседу…
По-моему, учительница маму не стала вызывать.
Дома никогда не было разговоров о том, что я должен вести себя так, чтобы не подставлять отца. Это разумелось само собой. Но если я поступал неправильно, меня наказывали так, что это запоминалось.
Вот какой случай помню. Папа организовывал поездки по городам-героям, куда на каникулах отправлялись всей школой. Коллективно закупали билеты, и каждый ученик должен был наизусть выучить своё место в поезде.
Была поездка в Керчь, нас ждала обширная программа. Мы побывали на раскопках, где можно было найти и взять с собой осколки древней керамики. Это место находилось неподалеку от железнодорожного вокзала. В тот день, когда все школьники отправлялись домой и уже были на перроне в ожидании состава – а ждать нужно было ещё около получаса, – мы с приятелем решили сбегать за черепками. Это пять минут ходу. Мы с удовольствием там поковырялись и прибежали на вокзал. А поезда-то нет, и никого из наших нет. Как-то страшно стало.
Это потом выяснилось, что поезд раньше подали, все сели в него, и после этого состав перевели на другой путь. Минут десять мы переживали, а потом состав появился. Но незаметно сесть в свой вагон не удалось – у входа стояла администрация школы во главе с папой. Папа заметил, ничего не сказал. Классный руководитель, конечно, выяснила, где мы были, нарушение зафиксировала.
По итогам поездки в школе вывесили приказ директора. В нём называли учеников, которые отличились в хорошем смысле слова, и там же опубликовали список нарушителей, которым объявлен выговор.
В списке нарушителей – Ю. Белькинд. И подпись: директор Г.И. Белькинд. Одна фамилия. Стыдно было. Когда мы на поезд чуть не опоздали, но всё-таки успели, было чувство удачно закончившегося приключения. Но две строчки в приказе заставили стыдиться.
Папа ушёл из жизни, но помню его не один я. Однажды в 2015 году, когда лет десять прошло после смерти папы, я приехал в Новороссийск по делам. Шёл по городу и вдруг услышал оклик: «Юра!» Меня почти никто так не называет. Я ведь давно для большинства людей отец Георгий. Но оказалось, на улице меня узнал и окликнул Иван Фотиевич Касапов, учитель физкультуры из моего детства. Первая фраза, которую он мне сказал при встрече: «Мне так не хватает твоего отца…»
И вот сейчас я думаю: через десять лет после моей смерти кто-то скажет моим детям такую же фразу?
Отец Георгий (Юрий) Белькинд, клирик Тульской епархии,
преподаватель философского факультета МГУ»
Ознакомиться с положениями о конкурсе можно здесь.
Идут переговоры с крупными федеральными застройщиками, которые могут заняться реновацией кварталов в центре Новороссийска в…
На днях в администрации города было подписано соглашение с кикшеринговыми компаниями – иными словами, это…
Два года назад дом №18 на ул. Конституции был «захвачен» компанией «Оплот». Чуть позже управленцев…
После недавней атаки дронов на город жители продолжают задавать актуальные вопросы, на которые отвечает замглавы…
Известная актриса Елена Борзова приехала на фестиваль «Малая Земля» как специалист, который будет давать мастер-классы…
В дошкольных учреждениях муниципалитета провели партнерские проверки по методике госкорпорации «Росатом».