Раритеты – в дар музею

На одном из них работа, которая теперь хранится в Новороссийске – так называемые «ночные ведьмы» – девушки-лётчицы, защищавшие Новороссийск.

– Папа снимал их здесь в 1943 году, а потом ещё каждый послевоенный год, когда эти повзрослевшие девушки встречались в Москве, 9 Мая, возле Большого театра. Вот они стоят, счастливые и такие красивые – в модных шляпках, в туфлях на каблучках, и радуются мирному времени и тому, что могут позволить себе такую красоту. Эти снимки нигде не были опубликованы. Я отдаю их в дар городу-герою Новороссийску! – со слезами на глазах сказала Анна Халдей.

Она поведала и ещё одну историю о защитницах города-героя. Её, уже после ухода из жизни Евгения Халдея, рассказала одна из этих лётчиц, Клавдия Иванова: «Мы сидели в землянке, это было перед самым Новым годом. Вдруг в землянку заходит интересный, весь из себя, молодой человек. Это и был Евгений Халдей. Спрашивает: «А чего такие кислые-грустные?» И вдруг из-за пазухи достаёт три пирожных и отдаёт нам. Где он их взял в охваченном войной городе? Неизвестно. Зато вкуснее этих пирожных я никогда ничего больше не ела». Вот такая необыкновенная история.

Видеть то, что не видит никто

Анна Халдей подробно ответила на вопросы журналиста «НР». В её устах известная многим биография советского корреспондента, который запечатлел момент водружения Знамени Победы над Рейхстагом, обросла новыми удивительными подробностями.

– Почему маленький мальчик из украинской глубинки вдруг заинтересовался фотографией?

– Это было прежде всего простое мальчишеское любопытство. В те годы появились первые журналы, и папе стало интересно, как всё отображается на снимках. Он захотел попробовать, и сам соорудил – додумался же! – из картонной коробки и линзы от бабушкиных очков первый свой фотоаппарат. Ему удалось запечатлеть на нём церковь, которую вскоре разрушили. Для мальчика это был шок: как так? Вот она, церковь, на фото есть, а на самом деле её уже нет. Ловить мгновения стало его призванием.

Уже с 15 лет он работал на заводе, делал стенные газеты. Чтобы получить рабочую карточку и выплачивать кредит, взятый на покупку своего первого настоящего фотоаппарата, он в паровозном депо чистил котлы. И уже тогда начал посылать свои снимки в «Союзфото», где ему платили за них по 5 рублей. Это были очень приличные деньги.

Воспитали его бабушка с дедушкой. Его маму убили во время еврейского погрома, она закрыла собой годовалого сынишку. Пуля, убившая маму, прошла через лёгкое ребёнка, но он выжил. Позже папа говорил, что мама словно на всю жизнь его прикрыла собой, всё-таки он прошёл всю войну и уцелел под пулями. Отец Евгения Халдея в скорости женился, и в том браке родились ещё три девочки. Жили бедно. Понятно, что о высшем образовании для сына не было и речи.

В 19 лет моего папу пригласили в Москву на работу в ТАСС. Он работал запоем. Любил своё ремесло и обладал особым чутьём, необыкновенным даром видеть то, что не видит другой. Его снимки, даже военных лет, очень человечные, в них всегда живёт надежда на лучшее.

Как пришла мировая слава

– На войне смерть ходила рядом с папой, а он своими снимками вселял в людей веру в добро, веру в победу, – продолжает гостья из Москвы.

– Какое фото у вашего отца было самым любимым?

– Он любил каждое своё фото, всех своих героев, как мать любит каждого своего ребёнка. А какие он делал женские портреты! Этих девочек потом называли Мадоннами. И при этом у него не было при жизни ни одной персональной выставки – ни в СССР, ни в России.

Конечно же, самой большой его творческой удачей стало фото водружения Знамени Победы над Рейхстагом. Знал ли папа, что это фото сделает его мировой знаменитостью?

Кстати, на этом снимке было видно, что у одного из красноармейцев часы на обеих руках. В Москве редактор потребовал это скрыть: в противном случае советских бойцов могли бы обвинить в мародёрстве. Тогда ведь не было никаких фотошопов. Папа выцарапывал часы на фото булавкой и при этом чуть не плакал.

– Каково это – быть дочерью знаменитого человека?

– По-разному. В 1948 году папу выгнали из фотохроники, где он работал. Тогда процветала борьба с космополитизмом. Для нашей семьи настали тяжёлые времена. Мамина работа была связана с фотоделом, она обрабатывала негативы. Её огромная заслуга в том, что она не заставляла отца бегать «по халтуркам», снимать детей в садиках и школах, не унижала его достоинство. Жизнь не была сладкой, но наша семья пережила все невзгоды.

У папы было много фотографий лидера югославских коммунистов Иосипа Броз Тито. Но когда Иосип стал в СССР неугодной фигурой, папа уничтожил все негативы и снимки: он прокипятил их в тазу с бельём.

В 80 лет отец ушёл из жизни. Незадолго до его ухода мы с ним побывали в Нью-Йорке, в Бельгии, где в частной галерее папа открывал свою выставку.

Новороссийский след

– Какие ещё снимки вашего отца, кроме «ночных ведьм», связаны с нашим городом?

– Делегация новороссийских ветеранов стоит у кремлёвской стены, возле могилы Неизвестного солдата. Серьёзные, открытые лица. Очень трогательное фото. И ещё одно: девушка в тельняшке в военном Новороссийске открывает банку американской тушёнки.

Папа часто вспоминал о Новороссийске военных лет, он видел, как Цемесская бухта буквально бурлила от крови.

– После войны ваш отец встречался с героями своих снимков?

– Да, и многих, увы, уже нет в живых. Одна из его знаменитых регулировщиц, Мария Лиманская, жила в городе Энгельсе Саратовской области, мы с папой навещали её. Возможно, это последняя из его героинь, что осталась в живых на тот момент. В мае 1945 года Мария Филипповна регулировала транспортные потоки в Берлине у Бранденбургских ворот, недалеко от Рейхстага. Снимок Евгения Халдея сделал её известной во всём мире. Его перепечатали не только советские, но и зарубежные журналы. «Регулировщица Победы», «Бранденбургская Мадонна» – так называли эту красавицу.

Есть ещё одна работа, которая очень нравится мне: это первомайская демонстрация в Москве, на Красной площади: шарики, плакаты, радостные люди, идущие с маленькими детьми в праздничной колонне. Глядя на это фото, чувствуешь все запахи и звуки этой демонстрации, ощущаешь радость, необыкновенный душевный подъём.

– Во всех источниках любят муссировать тему знаменитой «Лейки» – фотоаппарата Халдея, которым он и сделал свой гениальный снимок – водружение над Рейхстагом Знамени Победы. Расскажите, как он с ней расстался.

– С этой «Лейкой» случилась такая метаморфоза. Мой папа был человеком простым и далёким от коммерции. Помню, как мы были с ним в Америке в 1995 году, и один очень предприимчивый дядечка (к слову, таких к нам подбиралось немало, но этот был самым находчивым) сообщил папе, что Лос-Анджелесский музей фотографии хочет сделать чендж: забрать для музея старую «Лейку» папы, а ему подарить новейший фотоаппарат той же марки. Я даже помню фамилию этого коммерсанта. Это довольно известный в своих кругах галерейщик, фотограф. Папа отдал ему старый фотоаппарат, а позже я узнала, что эта «Лейка» ушла с аукциона за 220 тысяч долларов.

Зато в вашем новороссийском музее хранится фотоаппарат, который папа сам отдал в дар городу-герою.

Анна Ефимовна пообещала приехать в Новороссийск осенью, на День города, и открыть выставку о своём отце, а также провести ряд встреч с молодёжью города-героя.

Редакция благодарит за сотрудничество Новороссийский музей-заповедник.