– Через несколько дней можно будет звонить по телефону фонда «Прекрасное далёко» 8-961-5-208-208 и оставлять свои заявки, правильно я поняла? – с разговора о конкретных действиях началась беседа корреспондента с руководителем проекта, учредителем фонда Татьяной Замиловой.

– Да, 1 августа ждём. Вообще, наша специализация – дети, но как-то само собой у нас набралась группа пожилых людей, которые нуждались в помощи. Вначале нужно было привезти продукты, потом выяснилось, что и готовить бы им надо, и убираться, потому что это были одинокие немощные старики, – рассказывает Татьяна. – В прошлом году наш фонд выиграл президентский грант на оказание такой социальной помощи. Он составлял 500 тысяч рублей, «Прекрасное далёко» из собственных средств добавил ещё столько же. Теперь будет новый проект. Работа, уже более серьёзная и системная, возобновляется 1 августа.

– Как вы находите своих подопечных или как они вас находят?

– У нас есть сайт, соцсети…

– Ну, немощные старики вряд ли пользуются этими возможностями…

– Соседи, неравнодушные люди, как правило, передают их данные: надо кормить. А там, помимо кормления, антисанитария, запущенное состояние здоровья. И получается, что человек к нам попадает с букетом проблем. Кроме того, мы плотно сотрудничаем по партнёрскому соглашению с центром соц-обслуживания (КЦСОН). У них бывают  случаи, когда в рамках своих полномочий они не могут помочь пожилому человеку – помощь нужна специфичная.

  – Помните своих первых бабушку, дедушку?

  – Помню, их трудно забыть, они раненые душевно. К сожалению, её уже нет в живых. Ветхий домик в Натухаевской, старенькая бабушка, 87 лет, родни нет. Поступил звонок от знакомых, что бабушке нужны продукты. Потом мы хотели и ремонт ей сделать, но не успели.

 – Для станицы это странно, на мой взгляд, ещё крепка соседская взаимопомощь.

 – Разные бывают случаи. Бывает, старики страдают проявлениями деменции, обиды реальные смешивают с выдуманными, иногда окрашивают свои контакты с соседями и знакомыми событиями, которых не было. Окружающим становится трудно, и у людей не получаются долгосрочные добрые взаимоотношения, они звонят нам.  К тому же, я уверена, постоянный помощник – это помощник на зарплате. Соседи, конечно, могут поддержать, но невозможно рассчитывать на них ежедневно.

В своём доме и стены помогают

 – Может быть, в таких случаях проще определить человека в Дом престарелых?

 – Иногда приходится и такие решения принимать. Приходишь в дом, оцениваешь, хочется всё там поменять! Там и печка не работает, и удобств нет, в общем, угрожающие жизни и здоровью условия. А жильё, выясняется, бабушке не принадлежит, и мы не можем ничего сделать. Но за 2021 год мы всего один раз настаивали на том, что бабушку надо в интернат определить, она теряла дееспособность.

– Часто сталкиваетесь с условиями, «угрожающими жизни и здоровью»?

– Бывает. Приезжаем, смотрим, условия жизни недопустимые, мы хотели бы наладить всё, но  жильё старику не принадлежит, он не контролирует работу мочевыделительной системы, на полу всё лежит, запах страшный, весь в трофических язвах, человек себя обслужить не может…

 – Вы не утрируете?

  – Нет, это реальность наших дней. В таких случаях единственным верным решением может быть только интернат, но мы не вправе решать за человека, где ему будет лучше. Иногда требуется психолог, чтобы помочь пожилому человеку оценить в имеющихся условиях жизни все ЗА и ПРОТИВ оформления в интернат.

 Всех, кому помочь мы в силах, стараемся сохранять дома, потому что у них у всех одна большая мечта – не попасть в Дом престарелых. А кто туда хочет? Там всё хорошо, очень старается персонал, сделан ремонт, здоровое питание, концерты, общение. Но это – Большая Территория Отчаяния. Там люди жить уже не хотят. Хоть им какой ремонт предложи. Все хотят дожить в родных стенах, пусть неустроенных, но своих.

С получением нового гранта от крупного российского фонда «Нужна помощь» мы обрели возможность взять в штат, помимо соцработников, ещё и мастера. Он будет по запросу пожилых людей делать мелкие работы по дому – лампочку вкрутить, розетку отремонтировать, сантехнику починить и т. д. Такие запросы есть постоянно, обычно дом у стариков не устроен.

Мастер будет у нас на зарплате. До этого приходилось подобное делать силами волонтёров, и это было очень трудно организовать системно. Сейчас я исключила волонтёров из этой работы. Хотя начинали мы в 2020 году именно благодаря им. Люди и на продукты сбрасывались, и ездили к старикам, и бензин тратили, рисковали здоровьем. Тогда общая ситуация в стране как-то всех сплотила. Я очень благодарна тем, кто помогал нашему фонду и нашим подопечным. Но когда общество после карантина начало возвращаться к нормальной жизни, все вернулись  к своей занятости, это понятно, надо и на хлеб зарабатывать, и учиться, и детей воспитывать. А наши подопечные не перестали нуждаться в поддержке.

– Новый грант будет действовать до 31 декабря. Какой там бюджет?

– 1 миллион 864 тысячи рублей. С 1 августа можно обращаться с заявками. К этому времени в рамках нашего проекта мы откроем пищеблок на Кутузовской, на площадях опытно-экспериментального завода, будем централизованно готовить обеды. Количество участников этой программы ограничено рамками финансирования – 50 человек, 6 раз в неделю будем еду развозить.

А кормить будем тех, кто из-за нехватки денег оказывается перед выбором – «коммуналку» оплатить, лекарства купить или всё же потратиться на питание.

– Средний портрет вашего подопечного? Это женщина, скорее всего…

– Большинство – женщины. Мужчины не доживают. Дети – далеко или с ними разорваны отношения, или всех схоронили. Есть своё жильё. Есть те, которые живут и думают, что это их жильё, а на самом деле оно им не принадлежит. Чаще всего дома или квартиры в очень запущенном виде.

Волонтёр не должен «работать украшением»

– Вы в принципе отказываетесь от помощи волонтёров?

 – Нет. Я мечтаю, чтобы у меня были волонтёры! Это, в конце концов, позволяет экономить, направлять средства на саму помощь. Но люди, которые хотят ими стать, должны понимать, что нельзя обманывать чьи-то ожидания. Но ответственность не должна быть связана с оплатой труда, если ты доброволец, нужно научиться мотивировать себя чем-то другим.

– Кто может стать вашим волонтёром?

– Люди старше 18 лет, чтобы можно было спросить с человека, договор составить. Это очень важно, потому что мы доверяем им беззащитного человека. Ещё волонтёр должен обладать многими качествами, отсутствием брезгливости, к примеру, нужны терпение, уважение, навыки деловых коммуникаций. У подростка этого ещё просто не будет. Волонтёры иногда приходят такие воодушевлённые, что вот, они пойдут и разнообразят, украсят жизнь стариков. А те, может, и не нуждаются в таком плотном общении. Возможно, что-то болит, не спалось сегодня.

– Я сама всегда была уверена, что именно это старикам очень нужно. Общение – главное, пришли внучкИ, развеселили…

– Нет, это им, безусловно, надо, но важно прийти и почувствовать – нужно ли именно это сегодня. Соцработники знают своего подопечного. Они, как актрисы талантливые. Утром у неё с 9 до 11 Мария Петровна, с которой можно поболтать, а с 12 до 14 – Петр Иванович, которому нужно молча помочь и уйти. Есть опасность, что у волонтёра не будет времени узнать человека.

– Какая она, старость по-новороссийски?

– Разная. Но старость у наших подопечных – одинокая. Одиночество – страшное дело, и историй про это – очень много. Одну женщину на улице нашли, я её домой привела. Вроде и рады мы её обслуживать от фонда, да человеку негде жить. Она у нас прожила три недели, уехала по «скорой» в больницу. Отыскали её сына, но она не нужна ему. Как-то с молодости не задались у них отношения, он говорит: «Вы её не знаете, она очень тяжёлый человек». Но по факту-то она его вырастила, не бросала, выучила, отписала свою квартиру и дачу, а теперь бабушка на улице! Так и не забрал он её. И в интернат её не брали – и прописку имеет, и частичка жилья в той самой квартире сына есть. Пробовала она жить с ним по праву владения своими метрами, но сбежала сама на улицу от таких условий соседства. Сыну говорили: «Напишите отказную, чтобы в интернат оформить». Не пишет, ему стыдно.

– Кто работает у вас в штате? «Мои девочки» – это кто?

– Мои девочки – это 8 соцработников. Четверых нам подобрали в Центре занятости, четырёх мы обучили сами. Теперь добавляется мастер, и от него очень многого ждём.

– Новороссийцы жертвуют на благотворительность?

– Доноров-предпринимателей – очень мало. Помогают в основном простые люди. Я веду географическую аналитику – Новороссийск очень плохо помогает, по сравнению с другими регионами. Но помощь может быть не только деньгами, мы примем продукты в пищеблок, можно оплатить работу повару, который будет готовить старикам, или помочь с ремонтом у кого-то из подопечных дома. Можно пожертвовать функциональную кровать с противопролежневым матрасом, она очень сейчас нужна. Расходование любой помощи мы готовы показать и отчитаться, мы открыты для людей.

– А как быть тем, кто позвонит вам и окажется 51-м, 52-м?

– Тут нужно научиться ставить точку, потому что, когда ты берёшь на себя непосильную задачу, ты всех подведёшь. Вот пятидесяти до конца года гарантированы еда и какие-то мелкие работы по хозяйству. Всё бесплатно.

Но 50, действительно, это капля в море! А нуждающихся ещё больше.