Ценные коряги дарят реки

Кто не знает дядю Пашу Цалко из Цемдолины? Его знают все. Потому что тридцать шесть лет столяр-краснодеревщик выручает всю округу. А ещё он обучил с десяток мастеров, которые сейчас зарабатывают столяркой. И вообще, он просто хороший мужик, настоящий.

– Ты посмотри, какая красота, – Павел Александрович разрешает мне посидеть на авторском стуле из канадского тополя. И меня, поклонницу простой и дешёвой мебели из «макухи», поистине восхищает причудливый рисунок среза, художественные изгибы стволовых колец, следы вросших в дерево камней, идеально ошкуренные сучки.

– Не на заказ я делал эту работу, а для души. Хотел показать красоту дерева. Ведь в первую очередь я творческий человек, – поясняет мне столяр-краснодеревщик.

У дяди Паши деревом ценных пород завален весь чердак. Много лет он собирал материал, чтобы быть независимым от курса доллара, работы лесопилок, от экспортных предпочтений лесной промышленности.

– Канадский тополь я привёз много лет назад из Апшеронского района, живут там у меня друзья, которые собирают упавшие деревья, их причудливые корни по руслу горных рек, а затем сушат их для поделки, – рассказывает он. – Вот и ещё один чайный столик с деревянным креслом «Дракон», из которого вырастает сказочный персонаж, тоже «родом» из такого пня, вытащенного из горной речки.

Дядя Паша открывает замок сарая, и меня просто сбивает с ног пряный запах дерева. Здесь у столяра хранятся его произведения. Боже, какая красота! И вот так стоит это всё здесь годами друг на дружке, пока не приедет какой-нибудь приятель с просьбой продать что-нибудь эдакое на подарок. Вот табуретка из каштана с фигурными ножками. Такую не сделают в «Икее». Двадцать кубов каштана мастер привёз из Туапсинского района лет двадцать назад. Теперь уж каштан не достать, он в Красной книге, его добыча много лет под запретом. А вот и стулья в старинном стиле из ангарской сосны, которую мастер тоже много лет назад купил в Лесторге.

– Нужно брать в работу непременно северную сторону дерева: она более плотная, чем южная, и мебель из такой древесины будет жить век, – открывает секрет Цалко.

Кровать в стиле Людовика VI вырезана из кедра. Пять контейнеров его Павел Александрович привёз в Новороссийск из Томска в 1988 году, когда переезжал жить в Новороссийск. Она у него все эти годы хранится на чердаке, как самая настоящая драгоценность. Цену дереву цемдолинский мастер знает. Ровно тридцать лет назад друзья семьи, будучи в гостях у Цалко, посадили в центре его двора ель размером с ладошку. Сегодня это огромное дерево высотой метров десять. А чтобы из такой ели сделать деревянное изделие, её нужно растить две сотни лет!

Это удивительно, но 16 лет своей жизни мастер отработал обычным водителем первого класса на Севере, а, перебравшись на юг, стал столяром.

– Дед мой, Гаврила Гаврилович, был краснодеревщиком, и дядька тоже, – вспоминает дядя Паша своё детство в Новосибирской области. – С 12-13 лет я ездил к дядьке учиться обращаться с деревом. Бывает, привезут ему поленницу дров, я обернуться не успевал, а родственник уже табуретку из берёзы сделал.

Творческий путь Павла Александровича начался в 1991 году, когда он организовал в цемдолинском Доме культуры первую выставку своих работ. После неё у столяра появилось много поклонников его таланта, которые и вдохновили на новый путь – с деревом по жизни. И сегодня, наверное, у многих новороссийцев есть в доме работы Цалко – вырезанные из ценных пород дерева панно, которые мастер с любовью делает до сих пор, хотя мода на них уже давно прошла.

Интересуюсь, как он конкурирует с многочисленными торговыми сетями, где сейчас продаётся множество всякой «деревяшки»?

– А я никогда за деньгами не гнался, всегда работал для души. Если столяр начинает думать о деньгах, он перестаёт быть художником, – отвечает мне Павел Александрович. Ныне он пенсионер и считает, что уже так сильно в деньгах не нуждается.

То, что в магазине не купишь

Столяры давно стали людьми редкой профессии, потому что обыватели, избалованные дешёвыми типовыми изделиями из торговых сетей, сегодня редко идут к мастеру. Скажем, к столяру из Южной Озереевки Максиму Четверику в основном обращаются за эксклюзивом.

– Если ко мне придут заказывать новый черенок на лопату или табуретку, я им скажу: купите в магазине, – говорит мне Максим. – Мой клиент – тот, который не хочет типового.

Максим обожает делать лестницы, и они никогда не бывают типовыми. Он любит восстанавливать старые вещи, которые долгое время хранились, но вдруг люди поняли, что это вещь любимого (уже ушедшего) родственника. И пришло время её восстановить, чтобы сохранить память для потомков.

– Один клиент принёс мне столик 1800 какого-то года, обшитый зелёным сукном. Предположительно, на нём в старину играли в карты. Я ему отреставрировал ножки. Получилась потрясающая эксклюзивная вещь, которую в магазине не купить, – радуется Максим. – А в основном люди просят восстановить старые стулья, бабушкины швейные машинки. Мебель или предметы быта, сделанные из натурального дерева, отличаются тем, что их можно хранить, в случае чего отреставрировать и передавать по наследству. А «макуху» надолго не сохранишь и после не отреставрируешь.

Дерево не всегда кормит

Ну и, конечно, столяр, работающий с натуральным деревом, не может конкурировать с фабриками, изготавливающими дешёвую мебель, потому что настоящее дерево всегда дорого стоило и нынче продолжает стремительно дорожать. Цена на дуб, бук, ясень за год выросла в два раза. Если раньше куб древесины стоил в среднем 45 тысяч рублей, то сейчас 100 тысяч.

– Я временно бросил столярку потому, что люди готовы платить за материал, но не за работу мастера, – признаётся мой приятель Михаил, бывший столяр, из Глебовского сельского поселения. – А то, что столяр работает, творит, вдыхая пыль и клей, никого это не интересует.

Люди разделились на две группы – либо сильно бедные, которым эксклюзив и не нужен, либо очень богатые, они-то ещё и остаются нашими клиентами. Сейчас они в основном заказывают сауны, комнаты отдыха и мебель, – продолжает Михаил. – Но такого пока дождёшься… Так и ноги протянуть недолго. А мне же семью кормить нужно. Поэтому я временно переквалифицировался в мастера по ремонту холодильников и кондиционеров. А когда появится спрос на «деревяшку», буду продолжать столярничать.

Мастеров растят с пелёнок

Собирая материал, я задумалась. Умрёт ли эта удивительная профессия со временем? Сгинет ли она с ростом цен на дерево и обилием типовой мебели в магазинах? Надеюсь, что будет жить. Потому что будут появляться на свет мальчишки, которым интересно держать в руках инструменты. К сожалению, этому мастерству больше не учат в училищах, оно передаётся мастерами из рук в руки. Максим Четверик вспоминает, как он пришёл в столярку. Когда в 90-х годах прошлого века поступил в вуз учиться на юриста, обучение на коммерческом отделении нужно было оплачивать. Отец отправил сына к сельскому столяру, у которого мальчик несколько месяцев был на подхвате. Юристом Максим так и не стал, а вот хорошим столяром – да. И влюблён в свою профессию. Сейчас у него в подмастерьях ученик, который, как и Максим двадцать лет назад, учится работать с инструментами и деревом.

Так и Павел Александрович Цалко. Он вырастил немало мастеров и продолжает передавать мастерство. Когда я была у него в гостях, к нему приехал за советом человек, осваивающий премудрости столярного дела.

 Прощаясь, я спросила у Максима Четверика, всё-таки в какой момент он почувствовал тягу к дереву.

– Возле печи лежало полено. Отец взял в руки обычный ножик и стал вырезать из него деревянную ложку. Вслед за ним и я взял ножичек и тоже стал вырезать. Это так меня увлекло! Мне сразу понравилось творить. И эта ложка до сих пор хранится у меня, я и год на ней вырезал – 1991. Мне было десять лет, – вспоминает Максим.

Может, вместо телефонов и компьютеров кто-то тоже возьмёт в руки инструмент и научит им работать своих сыновей? Вдруг из этого что-то получится?