В мае 2023 года казаки Калмыцкого округа Всевеликого войска Донского избрали Чимида Джангаева своим атаманом.

А не так давно глава Калмыкии Бату Хасиков, докладывая президенту России Владимиру Путину о военно-патриотическом воспитании в республике, привел Чимида Джангаева в качестве примера опытного и умелого руководителя на этом важнейшем для страны направлении.

Пришло время и порталу «Российское казачество» познакомиться поближе с таким незаурядным человеком.

Состояние души

– Чимид Николаевич, если бы я пришел беседовать к любому атаману, донскому, кубанскому, не суть важно, я бы ему сказал: «Здорово дневали, господин атаман!» И он бы мне ответил…

– Слава Богу!

– В калмыцком казачестве точно так же здороваются?

– Совершенно верно. Мы уже 400 лет в составе нашей большой могучей семьи – России. И 400 лет история калмыков связана с казачеством, в первую очередь, конечно, с Всевеликим войском Донским. Кроме того, калмыки традиционно были широко представлены в Оренбургском, Терском и Астраханском войсках. Если уж так хорошо копнуть, то я корнями из терских казаков.

В Российской империи мы несли службу на удаленных границах. Но когда произошла революция, начали создавать калмыцкую автономию, наши предки стали перебираться на территорию нынешней Калмыкии. Конкретно мои переехали с земель Терского войска.

– Вопрос о том, являетесь ли вы родовым казаком, сам собой снимается. Хотя, как по мне, это тема важная, но не первостепенная. В конце концов, казак – это в первую очередь поступки, а не наличие документов.

– Как говорит наш владыка, «стояние души».

–Хорошо, но, когда казак получает награду, он отвечает: «Служу Отечеству, казачеству и вере православной». Неужели отличившийся калмык-казак отвечает: «Служу Отечеству, казачеству и Будде»?

– Нет, мы отвечаем: «Служу Отечеству, Дону и вере».

Многие ушли с передовой, но их нельзя назвать трусами

– С воюющими в СВО православными казаками на фронте постоянно находятся священники. Буддийские священники тоже окормляют бойцов на передовой?

– Да, безусловно, монахи-буддисты присутствуют. На передовой, возможно, не так часто. Они всегда нас провожают в путь, молятся за нас по возможности, особенно в большие праздники, присутствуют в зоне СВО. Но я вот на чем хотел бы заострить внимание. Присутствие священников любой религиозной конфессии в окопах… Именно в окопах, ведь есть же глубокий тыл, просто тыл, вторая линия обороны, а есть линия соприкосновения… Есть такое высказывание: «В окопах нет неверующих». И я, как человек, который знает, что такое фронтовой хлеб, прямо скажу, без веры здесь никуда.

Мы были добровольцами первой волны. Тогда никто не говорил о каких-то выплатах, преференциях, льготах. Но было много людей, который пошли на фронт с горячим сердцем. Когда мы прибыли в Ростов, на полигон, где формировались добровольческие отряды, кого я там встретил?

Основная масса – это бывшие военные. Но еще были и монархисты, и разные идеалисты. Группами прибывали и по одному. К сожалению, после первых боев многие ушли. Остались военные и простые мужики.

– Прямо все остались?

– Небольшая часть их тоже ушла. Вот смотрите, вышли мы из боя. У калмыков это выглядит так – сели кругом чистить оружие, и стали разговаривать, обсуждать. Были у нас и достаточно молодые ребята, 20–25 лет, даже неженатые еще. Были и аксакалы, скажем, 50–55 лет. Каждому давалось слово, каждый мог высказаться. Мнения звучали разные. В том числе говорили, что, может быть, надо отойти, бои ведь были действительно очень тяжелые, особенно штурмы. Сетовали, что это наша артиллерия недостаточно интенсивно работает. И в такой беседе мы сами себе отвечали на эти вопросы.

– По сути дела, вы были сами себе коллективный психологом?

– Скорее, замполитом. Это ведь работа замполитов, если брать по аналогии с Великой Отечественной войной. Сейчас эту роль выполняют священники. У калмыков, в силу национальной специфики, традиционно прислушиваются к старшему поколению, но и не игнорируют мнение молодых. Мы смогли проговорить наши проблемы, прийти к решению: мы пришли сюда выполнять все задачи, поставленные перед нами командованием. И мы остались с этим твердым убеждением, до конца выполнили свою миссию.

После боя, когда приходит осмысление, важно, чтобы было с кем поговорить. Этого не хватает. А люди разные. К кому-то подойдешь: «Андрей, друг, иди сюда. Давай чаю попьем». Попьешь с человеком чаю, пряник разломишь, посидишь, спросишь: «Что ты, брат? О чем переживаешь?» Он говорит: «Да вот Лёху ранило, не пойму, живой он или нет». Надо поддержать человека. Кого-то чаем, кого-то пачкой сигарет, но всегда вниманием, участием, добрым словом. Но это когда мы друг с другом разговариваем. А если священнослужитель? Их роль здесь просто бесценна.

Во главе Калмыкии стоит потомственный казак

– Прошел год, как вас избрали атаманом калмыцкого казачества. Что за это время удалось сделать, а что из задуманного, быть может, еще не реализовали?

– Избранию предшествовал разговор с главой республики Бату Сергеевичем Хасиковым – тоже, кстати, потомственным казаком, из астраханских казаков. И вот мы с ним обсуждали насущные проблемы и пришли к выводу, что в казачьей работе есть некоторый провал. Он знал, что я казак, и видел меня в другой работе. Собственно, Бату Сергеевич предложил погрузиться в эту тему.

Поддержка руководителя республики – это очень серьезно. Но у нас, у казаков, вы же знаете, хорошая такая, здоровая демократия. Казаки выбирают атамана. Казаки оказали мне высокое доверие, а это дорогого стоит.

– С чего начали свою деятельность?

– Стали разбираться, что у нас есть в казачестве, какие стоят задачи, где явно проваливаемся. Слава Богу, при поддержке руководителя республики и при том, что казаки энергично погрузились в работу, мы в Калмыкии смогли перезапустить казачество. Актуализировали нашу деятельность, правильно выставили акценты. И, не побоюсь сказать, что сейчас казачество Калмыкии задышало по-новому.

– Так это же здорово, неплохое начало. Вас можно с этим поздравить.

– Только прошу понять правильно. Не хочу, чтобы выглядело, что я пришел, весь из себя такой атаман, и все зашевелилось, заработало. Нет, конечно. Есть команда, и она хорошо работает. Атаман расставляет приоритеты. Важно, чтобы люди ему верили. Одна из важных побед для всего движения – у нас появилось прямое финансирование. Это впервые в истории.

А еще выделены земли для развития казачества. В Калмыкии есть исторические районы, где казачество было всегда. Там оно и сейчас живет и действует. Но я считаю нашей небольшой, но все же победой, что в районах, где раньше казачества не было вовсе, оно появилось. Этим летом мы открываем там три новые станицы. Считаю, что это хороший показатель.

Казак с детского садика

– Есть такая проблема (не в Калмыкии, в российском казачестве вообще): объединяются казаки постарше, для которых важна история родов, преемственность поколений, традиции, уклад жизни. А молодежь в казаки верстается слабенько. Возможно, не понимая всю значимость таких объединений. Но! Вы в Калмыкии еще и начальник штаба «Юнармии» и руководитель центра «Воин». Это ведь хорошая кадровая база, чтобы подтягивать молодежь в казачество?

– Надо опираться на исторические традиции, несомненно. Но привлечение молодежи в казачество – это задача первостепенная. В Калмыкии выработана концепция патриотического воспитания молодежи: от детского сада до ВУЗа. У нас есть казачий детский сад, пока первый. В первом классе ребенок уже может записаться в «Юнармию». До 14 лет – «Движение первых», после – центр «Воин», в 18 лет уже становится казаком. Это я, разумеется, рассказал очень кратко. Но суть такая – ни одна возрастная группа детей не должна выпадать из зоны нашего внимания.

– Тогда понятна логика, почему вы стоите во главе всех этих объединений. Хотя, полагаю, быть таким человеком-оркестром непросто.

– Человек-оркестр? Мне нравится такое определение. Видите ли, у нас регион территориально крупный, но население не очень большое. Зачем, спрашивается, 10 портфелей для решения, по сути, одной задачи? Мы решили объединить все под одним началом, под казачеством, опираясь на материально-техническую базу центра «Воин». И это уже дало первые всходы.

В этом году успешно провели полевые сборы казачьей молодежи Всевеликого войска Донского. В следующем думаем пойти дальше. Коллеги мои, братья-казаки, пишут гранты. Хотим ежеквартально проводить военно-полевые сборы. Причем не те сборы, которые были в советские времена.

У нас проходят обучение по специальности «оператор БПЛА», например. Еще инженерная, тактическая подготовка, спецрадиосвязь, тактическая медицина. Конечно же, огневая подготовка: боевая стрельба из автомата Калашникова. Это и интересно, и именно то, что сейчас нужно. Строевая подготовка или надевание противогаза, возможно, тоже важные навыки, но надо понимать, что востребовано у современных детей.

– Почему именно такие специальности востребованы у детей?

– Они смотрят на своих отцов, братьев – героев СВО. Дети хотят быть на них похожими. И мы им даем возможность приобщиться к ратному труду в современном его понимании. У нас нет задачи милитаризации молодежи, ни в коем случае. Но есть задача правильного воспитания молодежи. А дальше каждый сам выберет свой путь. Такая у нас военно-патриотическая форма воспитания. И казачество с его хорошими, здоровыми традициями – уважение к старшим, плюс история, религия, семейные ценности – это и есть основа. Не только системы воспитания, но всей нашей страны.

Что атаман советует главе республики?

– Среди ваших должностей есть очень интересная: советник главы Республики Калмыкия. А что вы ему советуете? И как это технически выглядит? Он звонит и говорит, мол, нужен совет? Или вы ему звоните, если увидели, что надо руководителю что-то важное подсказать?

– Я человек военный, четко понимаю субординацию. И мама так меня воспитала… Денно и нощно я главу республики советами, разумеется, не донимаю. У нас сильный руководитель, образованный, с хорошим опытом, с крепкой командой. А должность советника в данном случае обусловлена особым отношением Бату Хасикова к казачеству.

– Это как?

– Чтобы уменьшить бюрократический барьер между казачеством и главой республики, он выдал такой своеобразный мандат доверия атаману. Так удается гораздо эффективней решать многие вопросы. Мы всегда в рабочем диалоге. Обсуждаем вопросы, связанные с СВО. Сейчас я в боевых действиях непосредственно не участвую, но как волонтер занимаюсь подготовкой техники, гуманитарной помощи. Бывают моменты, когда Бату Сергеевич не стесняется позвонить и спросить: «Здесь такая-то ситуация, а что ты думаешь по этом поводу?» Если кто-то считает, что советник целый день ходит за главой республики и безостановочно ему что-то советует, это не так.

– Вы знали, что предстоит встреча президента России Владимира Путина с главой Калмыкии Бату Хасиковым и что ваша фамилия прозвучит в таком контексте?

– Я знал, что глава республики будет на докладе у президента, что будут затронуты вопросы военно-патриотического воспитания молодежи. Знал, что речь зайдет о центре «Воин». Калмыкия – один из 12 регионов, где запущен такой пилотный проект. Но что глава республики на таком высоком уровне доложит обо мне, я, конечно, не догадывался.

– Сознайтесь, было приятно?

– Еще бы. Конечно, приятно. Я как раз был на совещании, вдруг пошел такой вал сообщений на телефон – со всей страны. Коллеги писали: «Брат, это круто!» Безусловно, это очень высокая оценка работы, но не только моей. Один в поле не воин. Это оценка работы всей команды, и «Юнармии», и центра «Воин», и казачества. И, наверное, победа моей мамы, которая меня воспитала.

– Но это еще и мотивация.

– Хороший заряд и большая ответственность. Сразу понимаешь, что ниже планку уже держать нельзя. Только вперед!

Война и мир скотовода-кочевника

– Посмотрел как-то небольшой видеосюжет, где вы на ферме, с коровами. У меня возникла полная уверенность, что этот тяжелейший труд доставляет вам радость. Но при этом вы вынуждены отрывать себя от мирного животноводства и посвящать время военным вопросам. Нет у вас от этого внутреннего дисбаланса?

– Хороший вопрос. Честно говоря, никогда над этим не задумывался. Когда возишься со скотом, поишь коров, собираешь их со степи, молодняком занимаешься, да просто ремонтируешь сеновал – это простой мужской труд. Но это родители привили. И это в нашей традиции, мы ведь кочевники-скотоводы.

Но если честно, когда я на ферме работаю, в пыли, в поту, пыхчу, коровы не слушаются, с сыновьями загоняем их… Я там отдыхаю. Морально переключаешься, уходишь от больших проблем в маленькие проблемки, концентрируешься только на них.

– Сыновья, стало быть, помогают?

– Где-то и прикрикнешь на них, и так бывает. Но и удовольствие получаешь, потому что видишь, что неделю назад мальчишка не мог гвоздь вбить, а теперь уже научился. Отцу это приятно. И да, там отдыхаешь. К сожалению, не так часто получается выбраться. Но это никак не мешает основным моим сегодняшним занятиям. Кто-то любит рыбалку, кто-то охоту. Такие формы отдыха. Калмыки любят повозиться со скотом.

– В 1814 году в Париж вошли калмыцкие полки. Не одни, понятно, русская армия входила, но и они тоже. Пришли туда не просто поглазеть на столицу Франции, хотя и это любопытно. Наши войска прибыли урезонить главного беспредельщика той эпохи и навести порядок в Европе. Сейчас Россия находится в похожем противостоянии. В каком городе вы хотели бы увидеть своих казаков в момент нашей победы, которая все равно наступит?

– Вы о символах?

– Проводим исторические параллели. «Развалинами рейхстага удовлетворен, и можно домой сады опрыскивать», – говорил капитан Титаренко в фильме в «Бой идут одни «старики».

– Интересный вопрос, да. Я здесь буду опираться на слова нашего Верховного Главнокомандующего, когда он сказал: «Я еще не готов видеть Киев в руинах».

И еще скажу, что победа уже есть.

– Уже?

– Может это кому-то ухо порежет, но я считаю, очень хорошо, и спасибо нашему Верховному Главнокомандующему, что специальная военная операция произошла. Как сказал наш президент, «бал вампиров заканчивается». У нас произошло очищение общества. Мы стали честными. СВО показала, кто есть кто и что есть что. Раньше все что-то замалчивали, что-то было нетолерантно говорить, чего-то мы стеснялись. Иногда я говорю, что агрессивней нам надо быть, агрессивней.

– Считаете?

– Исторически сложилось так, что русский солдат – добрый.

А может быть, давайте станем уже агрессивными русскими? Проявление нашей силы всегда приносило порядок.

Началась в свое время операция в Грузии, проявили здоровую силу, и теперь там хорошо, там тишина и порядок. У грузин отпали все имперские амбиции, национализм, геноцид. Может, где-то в глубине это еще и есть, но они об этом уже побаиваются говорить. И это хорошо. Развивайте туризм, стройте бизнес, богатейте. Только не занимайтесь ерундой! Приедешь сегодня в Грузию – там мир.

Проявили силу в Киргизии – там тихо и спокойно. В Казахстане стабилизировали – тихо и спокойно.

Когда приходит русская армия, потом строятся школы, дороги, развивается государство. Когда приходит саранча, эти вампиры-американцы… Пришли в Афганистан – разрушили страну, пришли в Ирак – уничтожили государственность, пришли в Ливию – то же самое. У меня пальцев не хватит перечислить, куда пришла американская армия и все там развалила. Русская армия дала государственность странам Балкан, Болгарии, Греции. Русская армия возродила государственность Польши. А кто создал Финляндию? Мы дарим людям мир. Но порой они оказываются неблагодарными.

Беседовал Руслан Мармазов