11 сентября 1942 года.
«Родные мои Ната, Юра, мама!
Лежу в моргоспитале, чувствую себя хорошо, ходить без костылей пока трудно. Делали рентген, обнаружили на позвонке №4 левый отросток приподнят, видимо, с трещиной. Опасного здесь ничего нет, но ущемление отдельных нервных корешков причиняет болевые ощущения.
В целом, думаю, на днях поправиться и вступить в строй. А потом видно будет. Отросток этот, конечно, назад сам не встанет, ну и Аллах с ним.
Вот примерно общий итог годичного пребывания на фронте. Ровно 11.09 1941 мы покинули Москву. Надо сказать, что пока отделался «лёгким испугом». Принесли газеты. Там небольшой абзац о моем батальоне….
Дела наши тут, сами знаете, не военные, но, кажется, тяжёлой ценой все же прочухались и сколачиваем фронт, линию обороны. Всего этого могло бы и не быть, если бы некоторые армии проявили большую стойкость. Мы уже изучили душевный гной всего этого. Я был свидетелем – когда нужно воскресить страшные картины разлома Южного фронта. Но сейчас историей заниматься рано, а вздохи и сожаления не на пользу делу. Будем готовиться и ждать наших контрударов.
Цезарь».
17 сентября 1942 года. Г. Сочи.
«Дорогие Ната, Юра, мама!
Я уже совсем поправился и сегодня уезжаю в Сухуми в распоряжение командира отдела ЧДО. Еду на своем корабле под названием «Орёл», который мы вывели с Дона. Море тихое, мягкая южная осень. Народу в общем мало. Всюду госпитали. И как раньше в Сочи я встречал многочисленных москвичей, так сейчас встречаю раненых бойцов своих, овеянных неподдельной славой морских батальонов. Этих бойцов я провёл через медные трубы и чёртовы зубы, с ними мы видели немало страшных боев. С ними мы познали горесть отступлений, и, я уверен, увидим радость победы. Здесь в эти дни я много увидел страшного. Двухмесячное неравное напряжение, сплошная бессонница и затем нервная контузия – дали такую реакцию организма, что я временами думал – психика не выдержит.
… Контр-адмирал Белоусов предложил мне, проездом в Сочи, работать с ним, где-то в странах зарубежных – но вряд ли я смогу принять это предложение, на фронте мои товарищи, и ещё есть порох в пороховницах…
Считали меня погибшим, о чём доложили командующему флотом. Теперь я медленно воскресаю в сознании людей.
Оканчивал письмо 18.09.1942 года. Город Сухум.
Цезарь».
«Моя дорогая Наташа!
Четыре месяца не имею от тебя писем.
Я назначен командиром одного участка обороны Черноморского побережья. Здесь было курортное место. Товарищи в шутку зовут меня «директор курорта». Боевые действия пока не ведём.
Когда я вернулся с госпиталя, свою часть не застал, её поглотили бои. Писать мне ППС № 11320, в/ч 73953.
А я ещё начальник гарнизона в этих местах… Здесь со мной никого из моей старой части, из батальона, бригады нет. Новые люди. Правда, люди у нас всюду хорошие.
…Я умею и хочу воевать более активно, свою роль на войне никогда не видел в том, чтобы откопать потише местечко. Ради этого не стоит ходить на войну.
Впрочем, я навоевался немало, более года без смены. Я был на фронте, сотни боевых дел. На многое гляжу глазами искушенными.
Опыт войны – это то, что не заменишь никакими академиями и чинами.
… Я никогда не бежал, не отступал без приказа, не срывал боевых заданий. Я организовал истребление не одной тысячи врагов наших. Мой долг перед Родиной я выполнил. Характерно, что самые активные действия мне выпадают, когда фронт трещит, враг прорвался – борьба в условиях неимоверных трудностей. Надеюсь, что я ещё пригожусь и на поле брани.
Сейчас главное устоять. Во что бы то ни стало не пропустить врага дальше… Дальше отступать нельзя. Цезарь».
07.11.1942 года.
«Моя дорогая Ната!
… От тебя получил последнее письмо от 27.06.1942. Поздравляю с 25-летием Октября. Чего я не навиделся, не насмотрелся за эти месяцы, а, главное, я вёл бои с 2 дивизиями, имея батальон моряков, и не проиграл эти бои. Это дало мне больше, чем военная академия.
… И вот сегодня, в 25-летие нашей революции, могу ещё раз поклясться Вам, что трусом, малодушным не буду до конца… Твой Цезарь».
26 ноября 1942 года, Геленджик.
«Моя дорогая Наточка!
… Сообщаю, что я жив и здоров. Командую Новороссийской частью морпехоты и живу надеждой вновь сразиться с фашистами за Дон, за погибших товарищей, за Родину…
… Забот у нас много. Боевые надежды у нас вызвало удачно начавшееся наступление наших войск под Сталинградом. Руки чешутся бить проклятых колбасников.
… Надеюсь в недалеком будущем написать тебе с Дона. Раз брал Ростов, надо брать второй раз. Честь моя командирская не запятнана, за всю войну, я ни разу не отступал без приказа. Надеюсь и до конца не осрамить ни тебя, ни сына, ни медалей своих. Твой Цезарь».
21.11.1942 года.
«Дорогая моя Ната!
А писем от тебя все нет, нет и нет. Посылаю тебе номер газеты, где помещена моя статья. Лестно оценена моя личность. Я, как ты знаешь, спокойно отношусь в газетной славе. Но вам это может доставить пару приятных минут…
В последние дни прусаков бить начали отменно. Я вспоминаю осень прошлого года, сегодня годовщина, как сдали Ростов. Тяжело было. Много мы не понимали, но все свято верили в Сталина, и вскоре мы познали и счастье битвы, и радость победы. Теперь все повторяют – сталинские слова: «будет праздник и на нашей улице»…
Я мог бы вспомнить картинки, от которых леденеет кровь… Цезарь».
27 января 1942 года.
«Дорогая моя Наточка!
…Чему только не учимся сейчас, жадно впитываем опыт великий битвы на юге. Опыт боёв в Великих Луках стараемся использовать у себя.
Есть много патриотических повествований, вписанных кровью и взрывами, но мало описаний, дающих командиру чисто фактическую практику боев, а главное, — толстые военные журналы еще только приступили «обобщать» опыт разгрома немцев под Москвой, видимо, опыт Сталинградский боев к нам попадёт, когда наши войска будут стоять под Берлином… По-моему надо издавать военную картотеку ОБО (обмен боевым опытом) по родам оружия. Там должно быть в систематизированном порядке описаны усовершенствования матчастей, оружия, всякие приспособления, тактические и организационные приёмы – их же тысячи рождалось ежедневно, и они, не будучи популяризированными, забываются, пропадают.
Я лично из своего боевого опыта мог бы написать добросовестно, и уверен, что это будет интересно и полезно прочесть. Но надо, чтобы это кто-то организовал. Видимо органы изобретательства – вот я и пишу тебе. Раздраконь, пожалуйста, эту тему и напиши большому начальнику, может быть в ЦК ВК.
Надо обязать фронтовые газеты печатать эти сведения, посылать и издавать и рассылать по армиям в виде отдельных таблиц, причём, неважно кто придумал, а важно, что применяется. Очень крепко целую. Твой Цезарь».
Через десять дней после высадки десанта на Малую Землю Цезарь Львович Куников был тяжело ранен и скончался в госпитале. Мы же все эти годы помним этого великого человека и скорбим, что не имели чести быть знакомыми с ним лично. А он мог бы нас научить многому. Это ясно из его писем с фронта.
«Новороссийский рабочий» благодарит Раису Соколову за личное участие в подготовке материала.
