Корреспондент «НР» встретилась с Натальей. Сразу скажу, что не называю её поэтессой, поскольку моя собеседница на этот счёт высказалась весьма однозначно.

– Знаете, не люблю эти феминитивы. Однажды кто-то сказал: «Поэт пишет стихи, а поэтесса – ерунду».

– Наталья, когда вы начали писать стихи, как пришли к вам первые рифмы?

– Мне исполнилось 45 лет, и я решила, что могу себе позволить заниматься любимым делом, тем, что меня манило давно. Да, я всю жизнь хотела писать стихи, и мысли были, но «заморозилось» всё это до определённого момента. По образованию я – филолог, преподаватель русского языка и литературы, но, как и многие люди моего поколения, чья молодость пришлась на девяностые годы, по специальности не работала.

– Расскажите немного о себе…

– Родилась в Грозном, в первую Чеченскую войну наша семья переехала в Новороссийск, к маминой сестре, а мы с мужем отправились на Сахалин, пережили всей семьёй вместе с маленьким сыном нефтегорское землетрясение, еле-еле успели выбраться с нашего четвёртого этажа. В ту квартиру так и не вернулись, документы нам потом отдали сотрудники МЧС.

Так мы приехали сюда, где большой семье пришлось ютиться в маленькой квартирке. Я трудилась в порту, муж работал и получал дополнительное высшее образование.

Надо было думать о своём жилье, растить детей. Не до стихов было.

– И вот вы задумались о стихах. Сразу стало получаться?

– Что-то получалось, что-то нет. Как забытый иностранный язык – без практики умирает. Мне пришлось заново освежать в памяти то, что учила когда-то в университете. В поэзии недопустимы ляпы. И я, размещая своё творчество на разных литературных порталах, внимательно читала отзывы.

Критики было хоть отбавляй. Но, как сказал Гектор Берлиоз, надо собирать камни, которые в вас бросают, это основание будущего пьедестала. Я не буду с ним спорить.

– Как вы оцениваете свой поэтический дар?

– Об этом лучше спросить у тех, кто читал мои стихи. Им виднее. Сама я знаю многих людей, которые считают себя гениями, а на самом деле не являются таковыми. А есть авторы безумно талантливые, при этом довольно скромные. Мне, например, нравится творчество Николая Зиновьева – этот поэт живёт у нас, в Краснодарском крае. Если чьи-то стихи можно сравнить с бурным морем, чьи-то – со спокойным озером, то его стихи я бы сравнила со скважиной: поверхность маленькая, но какая глубина! Хотелось бы познакомиться с этим человеком.

– Вам удаётся общаться с другими мастерами слова?

– Конечно. И это не только общение в Сети. После того как я стала размещать свои стихи на разных порталах, у меня нашлось немало единомышленников, с некоторыми мы подружились. Когда бываю в Москве, собираемся на квартирниках. Меня иногда приглашают и в судейство на творческие конкурсы.

Люблю приезжать в Кубанский госуниверситет, на факультет журналистики. Постараюсь не пропустить Всероссийскую научно-практическую конференцию «Творчество В.И. Лихоносова и актуальные проблемы развития языка, литературы, журналистики, истории», которая традиционно состоится в мае этого года. Рада, что моему творчеству нашлось место на страницах прекрасного литературно-исторического журнала «Родная Кубань».

С некоторыми товарищами по творчеству, правда, пришлось расстаться. После начала специальной военной операции в обществе произошёл раскол. Поэтическая братия разделилась.

– А вы к какому лагерю примкнули?

– Я советский человек, и я Z-поэт. У меня и бабушки, и два деда – фронтовики. Это и есть мои аргументы в любом споре с противоположным лагерем. 

– Наталья, вы могли бы писать «в стол»?

– Нет, мой космос должен быть обитаем. Я довольно часто выступаю со своими стихами, и мне важно видеть глаза своих слушателей, ощущать обмен энергиями.

И если мне Вселенная выделила какую-то толику умения выражать стихами свои мысли, то я это делаю для тех людей, кто думает так же, как и я, но не может выразить своё внутреннее состояние словами. Ко мне часто подходят люди и говорят: «Вот вы сейчас прочли то, что я думал, но не знал, как это сказать». На самом деле людей тонких, эмоционально чувствующих очень

много.

Поэзия – это высшая форма речи. Слова не мои, но полностью согласна с ними. Если удаётся «тронуть нерв» слушателя или читателя, то, значит, всё получилось.

– У вас очень много стихов о любовных переживаниях. Где черпаете темы?

– У меня много стихов о счастливой любви. Так получилось, что я счастлива давно и влюблена до сих пор (улыбается).

Конечно, в каждом тексте присутствует лирический герой. И не всегда этот лирический герой – сам автор.

Есть, конечно, и неприемлемые для меня вещи. Не люблю так называемые «слёзодавилки». Когда пишут выворачивающие душу строки от лица неродившегося ребёнка, например, или от имени обиженной кошки или собаки. Для меня это – запрещённые приёмы. Обсценная лексика – тоже плохо. Я сейчас только о себе и своём видении «высшей формы речи». В жизни, конечно, если вам молоток внезапно упадёт на палец, вы забудете про изящную словесность и не скажете: «Ох, извините, какая досадная случайность». Но в стихах, поверьте, можно и без мата обойтись.

– Вы причисляете себя к богеме?

– К богеме? (смеётся) Я курить никак не брошу и люблю наше шампанское  – как его не любить? Но эксцентричности во мне мало. Я социальный человек. Моё грозненское воспитание – это вежливость, тактичность, уважение к старшим.

– Наталья, как вы считаете, можно ли сегодня поэту своим творчеством заработать на хлеб насущный?

– На очень маленький его кусочек. Хотя сейчас есть различные конкурсы, грантовые проекты, можно участвовать, выигрывать, но это не постоянный заработок.

Меня радует, что, невзирая на это, в наше время многие молодые люди пишут стихи. И я счастлива, что их период первых влюблённостей, романтики окрашен и стихотворными строчками.

Цитата в тему

Вот что писала о героине нашей публикации газета «Завтра»:

«Наталья Возжаева – автор двух поэтических сборников, неоднократно публиковалась в журнале «Родная Кубань»,

но широкому российскому читателю её имя практически неизвестно.

Поэзия Возжаевой – это поэзия всеобъемлющего женского мира, переживаний и потрясений, трепетной материнской души, это женский отклик на взаимную, разделённую любовь сердца, которому есть кого любить и ненавидеть.

Основные темы, на которые отзывается поэтесса с большой болью и которые выдают в ней настоящего патриота, радеющего за Отчизну, – это темы Божественного начала в жизни человека, войны и Родины. И именно они на протяжении тысячелетия определяли и определяют сущность русской литературы».

Из творчества Натальи Возжаевой
Одинокова

В служебное стучусь: мол, вот, не спится.

Ответный взгляд оправданно-свинцов.

С натугой надевает проводница

Улыбку на помятое лицо.

Начальница десятого вагона,

Прислужница не спящих по ночам.

За чай несладкий с месяцем лимона

Я щедро-виновато дам «на чай».

Вздохнёт и пригласит присесть за столик.

Салфетки неожиданно свежи.

На поворотах всё скрипит и стонет,

И подстаканник тихо дребезжит.

Три перед утром – рано или поздно?

Звенишь в стакане ложкой – горячо!

И по одной расстёгивая звёзды,

Ослабит ночь тугой воротничок.

Заложники у следований дальних,

Любой из вас заведомо прощён.

Нечаянно в купе-исповедальне

Расскажешь всё и чуточку ещё.

Ну да, мы все похожи на вокзалы,

И только единицы – на купе.

Запомнишь складку губ и взгляд усталый,

И бейджик: «Одинокова В. П.»

Бабушки

Любят пословицы, делятся байками,

И на колени, прикрытые байковым

Ковриком, собранным по лоскуту,

Каждой дано по коту.

Тихо, не споря с учёными мамами,

Йодистой сеточкой, мёдом и травами,

Жгучим горчичником и молоком

Снимут недуг как рукой.

Временем согнуты, сердцем ведомые,

Гладят макушки сухими ладонями,

Сколько бы ни было детоньке лет.

Взрослых для бабушек нет.

Пахнут блинами и добрыми сказками,

Шапку напялят, накажут не стаскивать,

Перекрестив, отпускают и ждут.

Ценят тепло и уют.

Умник, тихоня, шалун или врединка —

В тощих карманах халатов, передников

Спрятаны ими на случай любой

Денежка, пряник, любовь.

Длинные ночи, да только не спится им,

Бабушки вяжут блестящими спицами

Шарфики длинные лунных дорог.

Ближе становится Бог.

Он опускает небесные помочи,

В кофтах растянутых, в тапочках войлочных

— Петелька к петельке вьются пути —

Бабушки смогут уйти.

***

Назовут Марией – живи Марией,

Что бы там об этом ни говорили.

Как придёт пора выпускать младенца –

Ты положишь в ясли большое сердце,

Что среди соломы и морд овечьих

Будет биться болью нечеловечьей.

Прикрывая рану под левой грудью,

Будешь ждать волхвов, но даров не будет,

А пойдут на боль твою пастухи,

Унесут в холщовых мешках стихи,

Те, что станешь петь, заслоняя ясли,

И звезде гореть негасимо, ясно.

Назовут Марией – живи Марией –

Фитильком лампадным. Терпи. Гори им.

Балаклава

Всё просто, Боже мой, ну как всё просто!

Пучком из лыка выбелен забор,

Ватажка кур, толкущихся на просе,

Очеловечивает прицерковный двор.

Тут лики на иконах – просто лица,

И храм – не храм, а светлый Божий дом,

Где по утрам по чистым половицам

В рубахе белой тихо бродит Он.

И батюшка в застиранной бандане,

Пока не жарко, дёргает сорняк.

И здесь не удивительно, когда мне

Поставить свечку разрешат «за так».

Тут зной душист, как шардоне в бокале,

И хохотом заходится мартын.

Минуты спят, свернувшись на причале,

Как, осовев от праздности, коты.

Да, всё так просто: рыба, соль и ветер.

В оправе скал горит аквамарин,

И, как живой, стоит у парапета,

Вернувшийся, задумчивый Куприн.

Останешься, смирившийся и кроткий,

Без парусов, с поломанным веслом.

Привяжешь сердца ссохшуюся лодку

К вот этому всему морским узлом.

Она везде

Здесь дух её на крылышках стрекоз

Проявится неслышно, полузримо:

На ручке развалившейся корзины,

На фартуке, подвешенном на гвоздь.

Она везде. На зелени ворот,

На белых гольфах слив, айвы и вишен…

Как будто здесь. Как будто просто вышла

За хлебом-молоком. Сейчас придёт.

Опустится благословенность тьмы.

Заснули куры. Во дворе – ни звука.

И только сад пугает редким стуком –

Там яблоня прощается с детьми.

Как пахнет хмель! Как светляки кружат!

Теплом животным дышит дом саманный,

И ночь несёт в подоле сарафана

Упавших звёзд богатый урожай.

Ему бы спать, но он боится сна.

Приснится, что сажает чернобривцы

В домашнем платье из простого ситца

Живая и весёлая она.

И сон как жизнь, а, может, жизнь как сон,

И время ничего уже не значит.

Забыв ладонь на голове собачьей,

Десятую за вечер курит он.

***

Ветер какой-то, не по-осеннему юный.

Шарится в листьях глицинии, паразит.

Вечер какой-то, не по-осеннему лунный.

Глянешь на небо, и небо тебя поразит.

С детским неведеньем звёзды таращатся сонно,

Сплюшкина тень промелькнула – на липу, видать.

Липа пушится под окнами девочки Сони.

Девочка стелет постель и готовится спать.

Мне же не спится, забыла, который месяц.

Утро приходит, наивные звёзды гася.

Ветер под утро куражится диким бесом.

Треплет глицинию. Жалко.

Осыпалась вся.