Собачий хутор

Люблю я городские окраины. Иногда забредёшь в какую-нибудь дыру и думаешь: а как здесь живут люди? Любопытство погнало меня на улицу Парк Б, есть такая на Мефодиевке, за железнодорожным вокзалом. Проезжаешь за вокзал с полкилометра, дважды пересекаешь железнодорожные пути и оказываешься в небольшом отдалённом от города микрорайоне. 

Как рассказывает новороссийский краевед Игорь Гусенин, в конце XIX века это место называли Собачьей слободой (Собачьим хутором). Здесь, выкопав землянки на свободной земле, селились самые бедные рабочие. Иметь свой собственный земельный участок, а тем более выстроить дом в посёлке на Мефодиевке, для многих из них было несбыточной мечтой.

«Местность здесь была дикая, болотистая, переходящая в пойму реки Цемес, по обоим берегам которой шли бесконечные заросшие камышом плавни. Заселение этой части Мефодиевки началось с открытия механических мастерских по устройству приспособлений на станции Новороссийск. В то время (в 1893 году) начальником механических мастерских был инженер путей сообщения Н. Никитин. В первые годы своего существования механические мастерские выполняли разные заказы для строящейся станции, а затем и для начавшего возводиться элеватора.

С возрастанием объёма пассажирских и грузовых перевозок появилась необходимость ремонтировать вагоны на месте. В 1896 году механические мастерские были преобразованы в Новороссийские железнодорожные мастерские Владикавказской железной дороги. Жизнь поселян слободки была трудная. Из благ цивилизации здесь не было вообще ничего, даже питьевой воды. Все хозяйственные дела женщины слободки справляли у речки. За всем нужным в обиходе ходили на базар в Мефодиевский посёлок. Выбраться из нужды не было никакой возможности, и поэтому на слободке процветали пьянство, неустроенность и антисанитария. Попасть сюда даже для рабочих значило опуститься на самое дно жизни. В народе место это называлось Собачья слобода или хутор», – пишут в архивных источниках.

Барак

Итак, я на улице Парк Б. Впереди Маркотхский хребет, несколько девятиэтажек, где проживают работники железной дороги. Тихий, укромный уголок. Нет шума городского.

Вижу между многоэтажками одноэтажное строение, барак. Захотелось осмотреть это ветхое строение. Подумала, что это – «заброшка», но, к моему удивлению, у входа меня встречает пожилая женщина с собакой. Представляется: «Анна Петровна Мелешко, 71 год». До сих пор со своей семьёй Анна Петровна живёт в этом бараке, несмотря на то, что он признан аварийным. Женщина приглашает нас в гости.

Заходим в дом: как же здесь холодно и сыро! Анна Петровна рассказывает, что одну комнату в этом бараке её супруг, рабочий железной дороги, получил в 1970 году. Барак был построен немецкими военнопленными в 1946 году. Хозяйка говорит, что строили хорошо, дом выстоял в двух сильных наводнениях.

В 2019 году барак пережил настоящее светопреставление – над одной из квартир рухнули крыша и потолок.

– Наша управляющая компания делала ремонт кровли, вероятно, на чердаке лежали горы битого шифера. В часа два ночи 10 августа 2019 года мы проснулись от страшного шума. Дом дрогнул, в квартире №23 провалился потолок, – вспоминает Анна Петровна.

Нехорошая квартира

Мы идём осматривать эту нехорошую квартиру. Вход в комнату, где произошло обрушение, завешен брезентом и завален старой мебелью. Как только редакционный видеооператор сунулся в комнату, на него начали валиться остатки заграждения, поднялась пыль.

– Как же вы здесь живёте? – вырывается у меня возглас удивления.

Анна Петровна поясняет, что в момент обрушения люди в этой комнате уже не проживали. И сейчас она стоит запертой. Пенсионерка ведёт меня в соседнюю комнату, где она обитает со своей дочерью Инной Кальсиной и внуком Никитой.

Осматриваемся. Перед нами комната, разделённая перегородкой. В одной разместилась двуспальная кровать, на которой спят бабушка с дочерью, в другой комнате специальная кровать для инвалида. Никита Болтачёв – инвалид с детства.

– Я рожала сына в Бурятии, акушерка его уронила в роддоме, – рассказывает Инна. – Всё произошло на моих глазах. Я молила бога, чтобы это не отразилось на ребёнке, но Никита в младенчестве не переворачивался, не поднимал голову, а в семь месяцев ему поставили диагноз ДЦП, – горько вздыхает мать.

Спасать сына Инна поехала в Новороссийск, живёт у нас один доктор, который реабилитирует детей с таким недугом. Мальчику назначили лечение. Бабушка буквально не вылазила с мальчишкой из массажных кабинетов. Для спасения ребёнка родители испробовали всё – и рефлексотерапию, и бурятскую народную медицину…

– В 2000 году глава города Владимир Синяговский, дай бог ему здоровья, выделил 5000 рублей на операцию внуку, – вспоминает с благодарностью бабушка. – Никиту прооперировали в военном госпитале Новороссийска, сделали подсечку атрофированных мышц ног.

Совершил невозможное

Но на ноги 31-летний Никита, инвалид-колясочник, встал только недавно. Мужчина стал заниматься фитнесом и под руководством тренера-реабилитолога Анжелики Пиценко добился заметных результатов. Теперь он может передвигаться на своих двоих, но по стеночке.

Меня интересовало: почему эта неординарная семья задержалась в разваливающемся бараке? Почему до сих пор не переселена в нормальное жильё?

– Дом три года назад признали аварийным и стали расселять людей, – рассказывает Инна Кальсина. – Нам всем, а в бараке ещё прописан и мой брат, предложили однокомнатную квартиру на улице Мурата Ахеджака. Мы поехали её смотреть. Но поняли, что в ней всей нашей семье не поместиться, ведь у Никиты две инвалидные коляски. Мы отказались от однушки. Нам с сыном нужна как минимум двухкомнатная квартира.

Так семья осталась жить в бараке. Газ в нём давно отключили, готовит пищу Инна для семьи на работе, она трудится поваром в столовой железнодорожников. Греются в бараке при помощи кондиционера. Слава богу, что ещё не отключили электричество, вздыхают домочадцы.

Я спросила: что же дальше? Инна Кальсина ответила, что она не съедет из барака, пока город не предоставит ей и сыну-инвалиду двухкомнатную квартиру. Женщина считает, что она положена ей по закону.

Что сказали чиновники

В управлении городского хозяйства Новороссийска корреспондент узнала, что там думают по поводу этой ситуации. Мне рассказали, что после обрушения потолка в 2019 году семье предлагалось временное жильё, от которого она отказалась.

В 2021 году семье предлагалась однокомнатная квартира площадью 35,7 квадратного метра в новом доме, от неё семья также отказалась, требуя предоставления нескольких квартир взамен одной комнаты в аварийном доме.

«НР» пояснили, что, в соответствии со статьёй 89 Жилищного кодекса РФ, жильцам дома, подлежащего сносу, предоставляется жильё, равнозначное площади, ранее занимаемой. А требование жильцов предоставить несколько квартир противоречит законодательству.

Конечно же, я поинтересовалась, как же быть с инвалидностью Никиты, которому требуется отдельное жильё либо увеличение его площади. Мне разъяснили, что Кальсиной была дана подробная консультация по условиям и порядку признания малоимущим её сына и принятия семьи на учёт в качестве нуждающейся в жилом помещении, предоставляемом по договору социального найма. В том числе с учётом права на обеспечение жильём вне очереди.

Однако Кальсина до сих пор не представила необходимые документы. Кроме того, в службе сказали, что готовится исковое заявление о выселении из барака семей, которые там продолжают проживать, с предоставлением жилья, положенного им по закону.

Вот такая история. Что хотите, то и думайте.

Дорогие читатели, проживающие в удалённых районах города, рассказывайте свои истории, приглашайте в гости, телефон редакции: 61-41-05.