«Было бы противоестественным в портовом городе, где сошедшие на берег моряки всегда искали, чем себя вознаградить за месяцы «походной» жизни, не поговорить о злачных местах.

— В начале века все кабаки их хозяева старались открыть поближе к порту. Стандарт, район элеватора, Нахаловки и Трапезунда были буквально напичканы питейными заведениями, — рассказал Сергей Санеев. –  В 1904 году газета «Черноморское побережье» опубликовала серию «Репортажей со дна Новороссийска» и там указывала в качестве злачного места, например, ночлежку в гостинице «Боржомка».  Она находилась там, где сейчас располагается здание горгаза. В репортажах рисовались картинки быта публичных домов. Их в городе было несколько – на нынешней улице Чайковского, напротив нынешнего городского музея, горбольницы, еще в нескольких местах, а нынешняя улица Козлова, бывшая Миллионная, вообще считалась «краснофонарной». Вся матросня после рейсов толпами устремлялась туда.

— В районе балки Адамовича и нынешней улицы Портовой, судя по архивным сводкам, тоже были различные притоны, — добавила архивист Людмила Безверхая.

— А вот в респектабельные рестораны при гостиницах швейцары не пускали проституток, потому что знали их всех наперечет. В трактирах и чайных у женщин легкого поведения была своя клиентура и такса за интимные услуги. А во время гражданской войны в городе были просто содом и гоморра – в кафе «Махно», которое находилось недалеко от улицы Серебряковской. По воспоминаниям старожилов, гульбища там продолжались сутками без перерыва. Так агонизировали уходящий дворянский класс и капиталистический строй, — подвел «базу» Борис Герасименко.

— А после гражданской войны, — продолжил наш эксперт, – городские проститутки продолжали «работать», потому что в порт стало приходить больше иностранных судов. Но, судя по историческим документам, такого разгула, как в 20-е годы, уже не было.

— Особого расцвета злачные места достигли после войны. Всевозможные забегаловки, рюмочные, пивные с вяленой таранкой, с нашествием женщин в фильдеперсовых чулках, пахнущих дешевым одеколоном, соседствовали со строящимися ресторанами, кафе. Опять в порту появились иностранные и наши пароходы с моряками, которым надо было где-то «размагнититься». Вокруг двухэтажного ресторана «Волна», что находился рядом с зерновым причалом, постоянно дефилировали девицы легкого поведения, а потом стали доходить слухи, что и в интерклубе не все так благополучно, как хотели показать его руководители. Правда, в те годы комсомол и партийные организации жестоко боролись со всякими проявлениями любви советских женщин к иностранцам. А в 70-80-е годы уже во всех ресторанах города появились валютные и прочие, как их называли, «ночные бабочки». На них проводились облавы, рейды общественности с милицией в ресторанах «Бригантина», «Черноморский», — вспоминает Галина Крымпоха.

— Ну а в 90-е годы с этими явлениями и бороться перестали. Все знали, что злачные места в городе – это районы «Ямы», «Крестов», улицы Павловской, — подытожили знатоки.

В итоге длительной дискуссии участники очередного заседания в «Клубе знатоков века» «Новороссийского рабочего» высказали мнение, что злачных мест в городе на протяжении  XX века было немало, а вот расставить их по местам, то есть определить, какое из них злачнее, не представляется возможным. Для этого нужно было самим вкусить запретных плодов».

 Татьяна Прокопенко, «Новороссийский рабочий», 2 декабря 2000 года