Средь лесов и лугов
Одним из первых сделал описание поселения на берегу Цемесской бухты публицист Николай Воронов (1832-1888), побывавший в 1861 году в Константиновском укреплении, основанном после окончания Крымской войны на месте одного из новороссийских фортов.
«На берегу никакой людности, — сообщает Воронов, ставший секретарем Кавказского отделения Русского географического общества. — Среди зелени лесов и свежего луга белеет Константиновское укрепление, чистенькое, новенькое, из-за тонких стен его глядят крыши и трубы казарм, построек, да красуется церковь с новым блестящим куполом.
Подле маленького укрепления… еще меньший форштадт с избушками под соломенными крышами со стогами. Отсюда по зеленым горам простерты дороги на окрестные возвышенности; более широкая дорога спускается к самому морю к длинной постройке Адмиралтейства да к двум-трем купальням. Вот и все, что видится теперь на месте Новороссийска, который еще недавно был центром всей жизни на Черноморской береговой линии». Этот очерк опубликовал журнал «Русское слово».
Скучно в городе этом
Вскоре Новороссийск был повторно учрежден как город. В июне 1879 года его посетил Великий князь Константин Романов (1858-1915, подписывал свои произведения — К. Р.), записавший в дневнике: «Утром стали на якорь в Новороссийской бухте. Кругом зеленые горы однообразного, наводящего уныние вида. Пристань страдает от жестокого «бора», особенно зимой. В 1848 году на этом рейде во время шторма погибла шхуна «Струя», пошедшая ко дну под напором ледяной воды.
Очень неважное место для якорной стоянки… Новороссийск делает впечатление скучнейшего, пустейшего города. Грязная церковь, несчастный общественный сад, невзрачные улицы, гадкие мостовые, казармы, госпиталь…»
Впрочем, и Москва не сразу строилась, чего уж ждать от захолустного Новороссийска. Проживавшая здесь на рубеже 1870-1880-х годов русская и украинская писательница Марко Вовчок (1833-1907) охарактеризовала город как «скопище мазанок и саманных домов». Экономический рост Новороссийска был еще впереди.
Здесь дышится во всю грудь
В середине 1880-х годов в Новороссийске проживал Александр Чехов (1855-1913), старший брат Антона Чехова. Образ Новороссийска можно найти в его переписке с братом. «Бухта шумит самым ярким манером, — пишет старший брат. – Горы чуть-чуть видны… Я незаметно для себя полюбил их… Дышится легко и свободно, во всю грудь».
Свои впечатления от города Александр собирался воплотить в книге «Город будущего», которую, к сожалению, так и не написал.
Незадолго до отъезда из Новороссийска Александра Чехова здесь в 1886 году побывал один из ярких публицистов страны, представитель классического реализма Глеб Успенский (1843-1902). В Новороссийске писатель оказался после утомительного путешествия на лошадях по станицам. Здесь ему довелось познакомиться с местным норд-остом. «Порожняки-извозчики, переезжая в такие бурные дни через горы, — записал Успенский, — наполняют свои фургоны и телеги камнями, иначе ветер снесет их в овраги, перевернет и изобьет…»
Начало чего-то
Сам город произвел на Успенского противоречивое впечатление. «Новороссийск – совсем еще девственное место: несколько домиков, несколько лавок и пустая бухта… Все это ждет прихода железной дороги, молчит, спит в ожидании того момента, когда сюда в разных видах нагрянет капитал…
От Новороссийска до одной из станиц 30 верст идет отличная дорога… Здесь самые милые горы, которые я только видал… Бухта – слава Создателю! – пустым-пустехонька, на пристани всего пять керосиновых бочек, с десяток лодок у берега. Вот пока и все здешнее процветание», — отмечает писатель. Вместе с тем Успенский понимал, что скоро город изменится, отметив, что «Новороссийск — начало чего-то».
А вот взгляд посетившего в 1888 году Новороссийск русского художника Ильи Репина: «Новороссийск… это тип пошлейшего нашего уездного города. Жара, пыль, безобразная казенщина пошлых построек, отсутствие зелени (это в таком-то климате!), ни одного бульвара».
Действительно, всего через два года будет завершено строительство железнодорожной ветви Новороссийск – Тихорецкая, а через новороссийский порт хлынет большой грузопоток. Еще более круто судьба города повернулась в 1896 году, после того, как он стал центром новой Черноморской губернии.
И уже Антон Чехов (1860-1904), оказавшийся в Новороссийске после отъезда своего брата, констатирует: «…Это превосходный город, много заводов, прекрасный элеватор, транзит…»
Готов к жизни кипучей?
Писатель и общественный деятель Владимир Короленко (1853-1921) в Новороссийске на рубеже веков бывал неоднократно. После очередного приезда в город в его записной книжке появляются такие строчки: «Открывается синяя морская бухта, окруженная горами, и поближе к ней, точно гряда вывороченного из гор известнякового щебня, виден Новороссийск». Также Короленко отмечал, что «Новороссийск производит впечатление готовности к будущей кипучей жизни».
Приметой Новороссийска для всех, посещавших его, стала бора. Александр Куприн (1870-1938) так описал это явление в одном из своих произведений: «Бора – иначе норд-ост – это ясный, таинственный ветер, который рождается где-то в плешивых, облезлых горах около Новороссийска, сваливается в круглую бухту и разводит страшное волнение по всему Черному морю… Ветер этот страшен своей неожиданностью: его невозможно предугадать – это самый капризный ветер на самом капризном из морей». Позже свою литературную версию норд-оста дал Константин Паустовский.
Где поселились гигантские черные журавли
В сравнительно короткий период великих потрясений, связанных с Первой мировой войной, революциями и Гражданской войной, свидетелями, а зачастую и участниками этих событий стали многие известные авторы: Константин Паустовский, Геннадий Фиш, Владимир Кукель, Александр Серафимович, Федор Гладков и другие.
Популярная писательница дореволюционной России Тэффи, оказавшаяся в Новороссийске после скитаний по югу страны, так описывает увиденный портовый город: «Пришли в Новороссийск. Какой огромный порт! Мол за молом, без числа. Всюду, как шеи гигантских черных журавлей, вздымаются подъемные краны. Бесконечные амбары, сараи, склады. На молах и на набережной – народ. Сначала показалось, что это пассажиры ждут парохода. Но, побродив между ними, увидела, что они не ждут, а просто живут здесь. Устроили из лохмотьев и корзинок палатки, развесили разное барахло, обжились и живут… В городе свирепствует сильный тиф, и среди беженцев много больных. И дети мрут от лихорадки. Да, Новороссийск был очень унылым городом…»
Обрывал хребет у моря перевал
Описание Новороссийска можно найти в романе «Как закалялась сталь» у Николая Островского, прожившего здесь в 1920-х два года: «Внизу, у нагроможденных беспорядочной кучей камней, плещет море. Обвевает лицо сухой «моряк», долетающий из далекой Турции. Ломаной дугой втиснулась в берег гавань, отгороженная от моря железобетонным молом. Обрывал свой хребет у моря перевал. И далеко вверх, в горы, забрались игрушечные белые домики городских окраин».
Романтизированное описание дает в романе «Тридцать ночей на винограднике» Николай Зарудин, называя Абрау «жемчужиной пролетарского государства», сообщает об этом Виктор Пахомов в своем исследовании «Литература Новороссийска».
Наверное, нетрудно будет найти еще с десяток характеристик, данных Новороссийску литераторами и писателями. Все они интересны в плане сравнения с тем, как менялся, строился и рос наш город, которому исполнилось вчера 180 лет.
На заметку
Познакомиться с творчеством поэтов и писателей, посвященным нашему городу, можно в отделе краеведения Центральной городской библиотеки им. Э. Баллиона (ул. Советов, 44)
