На берегу Цемесской бухты он селился несколько раз – в 1910-1913, в 1918-1921 и в 1936-1937 годах. В 1920-1921 годах возглавлял редакцию газеты «Красное Черноморье». 

Чувствуется «искра божия»

Особое место в его творчестве занимают отношения с Максимом Горьким, с которым он переписывался в течение тридцати с лишним лет. Их переписка началась после того, как Гладков послал в 1901 году Горькому свой рассказ. Почти все, что писал и печатал Гладков, он направлял Горькому. Сохранились девять писем Горького, шесть из которых были опубликованы в 20-м томе его собрания сочинений, и тридцать два письма Гладкова. Несколько писем были написаны Гладковым в Новороссийске.

Самое раннее из них относится к 1912 году.

Гладков – Горькому. Черноморский округ, Новороссийск, ул. Михайловская, 9. «Уважаемый Алексей Максимович! Однажды вы поддержали меня своим бодрым словом и заставили поверить в себя. Это было девять лет назад, когда я был еще мальчиком (я посылал вам тогда маленький очерк «На ватаге»). Теперь я обращаюсь к вашей сердечности. Я знаю, что вы очень заняты, свободного времени у вас нет, но мне нужна помощь живого человека – нужна помощь ваша, который, несмотря на огромную работу, имел терпение внимательно прочитать мои рукописи. Был длинный ряд неудач, мучительных переживаний… А теперь я нуждаюсь в правдивом слове искреннего, хорошего человека, вот и все. Вместе с этим письмом шлю вам обширную рукопись «Изгнание». Перелистайте ее с пятого на десятое, ведь опытным взглядом вы увидите все, что нужно. Если вещь найдете достойной того, чтобы на нее обратили внимание, – дайте место ей в вашем «Знании»; если же не найдете талантливой – скажите прямо и сурово, чтобы потом не мучиться напрасно. С глубоким уважением, Ф. Гладков. 3 ноября 1912 года».

В ответном письме Горький так отозвался о повести: «…В рукописи есть хорошо написанные страницы, чувствуется «искра божия», и, может быть, я не понял какого-то, видимо, недоступного мне смысла. Поэтому я посоветовал бы вам: сократив длинноты, исправив небрежности языка, послать вашу работу в редакцию журнала «Заветы». А я бы попросил вас: напишите небольшой рассказ на какую-нибудь самую простенькую тему, без мудрствований лукавых, без «надрыва» и прочих приправ, порядком уже надоевших читателю».

Из-за того, что журнал «Заветы» был вскоре закрыт, повесть «В изгнании» в переработанном виде была напечатана в альманахе «Наши дни» в 1922 году.   

Автор – с большим будущим 

Книгоиздательство «Знание», которое возглавлял Горький, предполагало в 1913 году выпустить специальный «Сибирский сборник» с произведениями авторов-сибиряков. Гладков направил в комитет издания свой рассказ «Трое в одной землянке», но при этом подписал его псевдонимом Байкалов. Горький, не зная, кто такой Байкалов, направил свой отзыв в редакционный комитет: «Рассказ Байкалова очень хорош. Несомненно, автор с большим будущим, несомненно! Пожалуйста, напишите подробно, кто такой ваш Байкалов, и передайте ему мой привет».

Издание «Сибирского сборника» не состоялось. Но Гладков включил произведение в свое собрание сочинений, изданное в Москве в 1950 году. 

В литературу – на собственном горбу

Будучи редактором издававшейся в Новороссийске газеты «Красное Черноморье», Гладков в первой половине 1921 года писал Горькому: «Дорогой Алексей Максимович! Вместе с этим письмом посылаю вам мою пьесу «Бурелом», изданную местным госиздатом. Пьеса шла еще в рукописи в прошлый театральный сезон в Государственном театре им. Ленина в Новороссийске. Поставлена была В. Мейерхольдом.                                                 Просьба прочесть ее и помочь мне, если только вы это найдете необходимым. Вы знаете, что до сих пор я жил в захолустьях, не знаю литературной среды, и всю тяжесть борьбы за возможность выйти на литературную дорогу вынес на собственном горбу. Теперь я почти не имею возможности писать, занятый советской и партийной работой: то я – заведующий наробразом, то редактор газеты, то лектор в школах партийного и советского строительства, то еще что-нибудь.         

Устал я за это время непрерывной работы отчаянно. А я все-таки хочу писать… Ваша помощь может быть выражена в том, что вы напишете А. Луначарскому о желательности вытянуть меня из Новороссийска. Я уже седею и за свою жизнь видел всякое. Если вы найдете возможность ответить мне, то дадите мне лишнее мгновение большой радости. С глубоким уважением, Ф. Гладков».

     Работал только по ночам

Сохранилось письмо, написанное Гладковым вскоре после выхода романа «Цемент», посвященного восстановлению цементного завода в Новороссийске.

Гладков – Горькому, Москва, январь 1926 года. «Дорогой Алексей Максимович, вместе с этим письмом посылаю вам заказной бандеролью «Цемент» в издании «Земля и фабрика». Если не считать нескольких опечаток, книга издана, при наших возможностях и издательских порядках, исключительно хорошо. За ценные советы я вам глубоко признателен. По возможности я постарался выполнить их. Это произведение писалось при очень тяжелых условиях: в 1923-1924 годах у меня не было ни отдельной комнаты (я жил с семьей в 4 человека в дрянной конуре и работал только по ночам), ни средств к существованию, ни свободного времени (я учительствовал). И только великая любовь к литературе, которую не могли убить долголетние неудачи (это вы знаете), и моя писательская одержимость питали мою веру, волю и настойчивость. Сейчас чувствую, как много хочется сказать: и о прошлом хочется писать, и о настоящем. Сколько пришлось видеть людей, событий, сколько было страданий, борьбы, боли, гнусности жизни, трагедий, радости и надежд! Выражения, которые я вставил в роман, не придуманы мною, а взяты из словесного арсенала рабочих. Это обычные словечки теперешнего рабочего…».

«Цемент» сжигали в фашистской Германии

В 1933 году, вскоре после прихода к власти в Германии фашистов, в семидесяти немецких городах запылали костры, в которых сжигались книги, которые были отнесены властью к изданиям, подрывавшим немецкий дух. Первый такой список в нацистской Германии был составлен Национал-социалистическим союзом студентов Германии. Список довольно быстро пополнялся идейно вредными писателями и их произведениями. Всего в него были включены 313 авторов. В нем было 40 авторов из СССР. Понятно, что в их число были отнесены многие государственные и политические лидеры из России – Ленин, Сталин, Троцкий, Бухарин, Луначарский, Каменев и другие. Более широким списком была представлена писательская среда Страны Советов. Естественно, оказался в списке писателей, чьи произведения предполагалось сжигать, и Федор Гладков, ставший к тому времени признанным классиком советской литературы. В связи с этим представляет интерес высказывание внука писателя, Андрея Гладкова: «Похоже, что Гитлер не читал роман моего дедушки, иначе никогда не пошел бы на нас войной».

Любопытно, что в список запрещенных в Германии советских писателей попали многие самые популярные авторы, чьи произведения знают и в нынешней России: Исаак Бабель, Максим Горький, Михаил Зощенко, Илья Ильф, Валентин Катаев, Леонид Леонов, Евгений Петров, Александр Серафимович, Илья Эренбург и др.