«НР» побывал в барачном лагере, где живут трудовые мигранты, приняв участие в рейде по выявлению в Новороссийске нелегальных иностранных граждан.
Убегает? Догнать!
Мы, корреспонденты «НР», работаем в составе межведомственной рабочей группы по противодействию незаконной миграции. Создана она по поручению краевых властей еще в конце 2017 года. В нее вошли представители полиции, казачества, администрации города. С января по октябрь проведено 54 рейда, в которых приняли участие почти 1500 человек. Проверена законность пребывания на территории России почти 4,5 тысяч человек, из них порядка 1,3 тысяч — иностранцы и лица без гражданства.
В фокусе внимания сегодня — стройки на улице Мурата Ахеджака в Южном районе. Именно здесь, рядом с растущими как грибы после дождя многоэтажками, в чистом поле стоят вагончики-бытовки. Это и есть барачный лагерь. Официально говоря, место массового проживания иностранных граждан.
Всех участников рейдовой группы перед выездом инструктируют: мигрантов следует собрать в одном месте для проверки документов, следить, чтоб не разбегались. Кто-то побежал? Нужно догнать — либо у человека не все в порядке с документацией, либо он совершил правонарушение.
Носки, гантели, триколор
Семь с лишним утра. На улицу, ежась от прохлады, выходят несколько десятков чернявых мигрантов с паспортами в руках. Стоят кучкой, поглядывают исподлобья, о чем-то тихо переговариваются на своем языке. Казаки собирают документы, отдают сотрудникам миграционного отдела на проверку. Нам с фотокором тем временем разрешают заглянуть внутрь бытовок.
На миниатюрной площади, квадратах пятнадцати, в два яруса располагаются 8 койко-мест, больше похожих на нары. На железных перекладинах — полотенца, одежда, черные носки. Старенькие матрасы со скомканными простынями, покрывал нет. Стены из простого ДСП, без обоев. В углу — три гантели, баклажка воды и стиральный порошок. На полу обогреватель.
У двери — грубо сколоченный деревянный столик с кипой бумаг, упаковкой кефира и одинокой, видавшей виды зубной щеткой. На стене — пыльное зеркало и красный шланг, на котором висят солнечные очки, наушники, бейсболка и какой-то целлофановый пакетик. В металлическую трубу у изголовья кровати воткнут российский триколор. Все это с потолка тускло освещает желтая лампа без абажура.
Практически все, кто здесь живет, — узбеки. Один из них, пока идет процесс проверки документов, соглашается показать нам местную столовую. По пути неохотно рассказывает: сам из Ташкента, приехал работать в Новороссийск, потому что на родине платят копейки, а семья большая — надо кормить. Столовой оказывается также барак с пластиковыми окнами, внутри которого длинные деревянные, застеленные клеенкой столы и скамейки. На завтрак — плов, хлеб, чай. Кстати, сопровождающему нас узбеку повезло — ради фотосессии он получает вторую порцию.
Заглядываем и в душевую. Стены все из того же ДСП. Ряды кабинок прикрыты колыхающимися полиэтиленовыми занавесками. Пара бойлеров гарантируют горячую воду.
Прячутся в шкафах и подвалах
В бригаде на несколько десятков узбеков всего один русский. И такая ситуация практически на каждой новороссийской стройке. В основном, в этой сфере у нас работают узбеки, таджики. Есть азербайджанцы, немного корейцев. Только в 2018 году патенты на работу в Новороссийске получили более 25 тысяч иностранных граждан.
— Наши русские мужики сюда простыми рабочими идти не хотят — требуют лучших условий содержания, высокой зарплаты. Мигранты же более неприхотливые, с ними и работодателю проще. Они приезжают сюда пахать. Зарплата, которую им здесь выдают, для их родины считается заоблачной. Для них это предел мечтаний. В принципе, многие из них неплохие люди и покидают свою страну банально от безденежья, — рассказывает казак Александр Белов, побывавший уже в нескольких подобных рейдах.
— Некоторые такие простые, что диву даешься. С одним общался, так у него три класса образования — и все. Говорит, в Узбекистане после революции работы нет. Дома — семеро по лавкам, Россия — единственное спасение. Они все очень боятся, что их отсюда депортируют. Как-то один во время проверки сиганул в подвал, мы за ним. Догнали, а он стоит по колено в воде, в тупике, и дрожит. Другой как-то в шкаф спрятался, бедолага. Оказалось, документы просрочены, — вспоминает еще один казак.
Как рассказывают сотрудники отдела по вопросам миграции УМВД России по городу Новороссийску, самые частые нарушения — отсутствие у иностранных граждан правоустанавливающих документов, подтверждающих их правомерное нахождение на территории России. Это может быть отсутствие патента на трудоустройство либо превышение сроков разрешенного пребывания в нашей стране. За последний «грех» нелегалу неминуемо грозит выдворение на родину с запретом вновь приезжать в Россию в течение пяти лет. Каждый мигрант такого наказания боится пуще огня.
Палку изъяли, с кровати подняли
В этом году уже порядка 200 нелегальных мигрантов, выявленных в Новороссийске, были выдворены за пределы нашей страны. Почти сотню из них поместили перед этим в спецприемник в Гулькевичах. Именно туда со всей Кубани свозят нелегалов, которым суд назначил принудительную, за счет Российской Федерации, депортацию на родину. Бывает еще и так называемая контролируемая депортация — это когда иностранец уезжает сам, на собственные средства, — объясняют главные специалисты управления по взаимодействию с правоохранительными органами Александр Хатковский и Олег Крутиховский.
В результате каждого рейда, как правило, выявляют одного-двух нелегалов. Они в нашем городе живут не только в отдельно стоящих барачных городках, но и в частном секторе, гаражных кооперативах. Бывает, жилье для мигрантов организуется и прямо в помещениях строящегося объекта — это считается нарушением, и административное наказание за это несет, в том числе и застройщик. Прием нелегалов на работу — тоже нарушение, в этом году за это наказано 22 работодателя.
— Хабибов! Мамаражапов! Гуриев! Махмудов! Хайдуллаев! Тутмирзаев! Хусанов! Аскаралиев! — по очереди называют фамилии казаки, отдавая паспорта. Нарушений в этот раз не выявлено. У одного изъята обмотанная изолентой палка — прятал под кроватью. Другой отказывался вставать с кровати и предъявлять паспорт — подняли, проверили. У казаков и полицейских не забалуешь.
Кстати, на обложках паспортов большинства мигрантов — символика Российской Федерации. И лишь у одного — родная, узбекская. «Любишь родину? Уважаю!» — взглянув на гастарбайтера, говорит казак, отдавая ему документ.
Выпил? Давай, до свидания!
Сами узбеки оказались не очень разговорчивыми. Но вот один из строителей, представившийся руководителем, согласился поболтать с журналистами.
По его словам, рабочий день мигрантов начинается в 8 утра и заканчивается в 5 вечера. Выходной всего один — на большее рабочие не соглашаются.
— Они здесь хорошо живут, мы стараемся. Холодная вода есть, горячая. Туалеты летние и зимние. Все удобства сделаны, только работай. Пить не разрешаем — за это сразу домой отправляем, без предупреждений, — продолжает Хасан.
Самому молодому узбеку на стройке — 19 лет, самому старшему — 43 года. Женщин не берут — слишком тяжелый труд.
— Для мигрантов здесь очень престижно работать. У них в Узбекистане средняя зарплата по их меркам миллион. По-нашему — 9 тысяч рублей максимум. У нас же летом они по 35 тысяч зарабатывают. И почти все семьям отправляют. Не увиливают от труда, этим нам и нравятся, — рассуждает Хасан.
Он окидывает взглядом окрестности, делает широкий жест рукой и с гордостью констатирует: добрую часть
