Напомним,  «Курск» затонул 21 год назад, 12 августа 2000 года, в Баренцевом море в 175 километрах от Североморска на глубине 108 метров. Согласно официальной версии, это произошло в результате взрыва торпеды на борту и дальнейшей детонации боезапаса в ходе учений Северного флота. Все 118 членов экипажа погибли.

21 год назад, в ноябре 2000 года корреспондент «Новороссийского рабочего» Матвей Прокопенко взял эксклюзивное интервью у людей, которые обследовали затонувшую субмарину сразу после трагедии. Узнать о тех версиях и выводах наших экспертов и читателей, которые были сделаны по горячим следам сегодня очень любопытно и неожиданно. Итак, материал «Новороссийского рабочего» 18 ноября 2000 года:

ПОДПИСКА О НЕРАЗГЛАШЕНИИ РАЗРЫВАЕТ РТЫ НЕ ТОЛЬКО ВОЕННЫМ

Завершившаяся экспедиция наших водолазов на затонувшую подлодку «Курск» (при поддержке норвежцев) и результаты этой колоссальной работы все же не убедили общество в правдивости доминирующей  официальной версии – столкновение АПЛ «Курск» с иностранной субмариной. Неразгаданная трагедия будоражит умы военных, политиков, ученых, простых граждан. Ценится любая информация, а особенно – от тех, кто работал на месте катастрофы. Активное участие в операции по обследованию затонувшего атомного подводного крейсера принимали ученые из геленджикского НИПИОкеангеофизика, входящего в институт «Южморгеология».

Это были англичане?

Наш корреспондент встретился с участниками событий. Но прежде чем дать им слово, считаем необходимым начать тему с публикации в «Комсомольской правде», где обсуждается версия столкновения отечественной субмарины с английской подлодкой класса «Трафалгар».

Газета ссылается на письмо, полученное из Севастополя, от бывшего подводника. Автор пишет:

«В результате» лобового удара (суммарная скорость обеих АПЛ в момент столкновения – около 18 узлов)  и последующих взрывов (а их было два, а не один) на «Курске» была полностью разрушена носовая оконечность (примерно до ограждения выдвижных устройств), а британская ПЛ просто развалилась на части… После этого и «Курск», и то, что осталось от британской АПЛ, двигались по инерции («Курск» пропахал по грунту около 150 м) и в итоге легли на дно на удалении около 300 м друг от друга… В течение 12-19 августа под прикрытием «спасательной операции» подводными аппаратами АСС ВМФ, атомной глубоководной станцией Управления спецгидронавтики ГРУ и водолазами-глубоководниками велись работы по обследованию «Курска» и извлечению из его 2-го и 3-го отсеков секретной аппаратуры) связь, шифраппаратура, управление стрельбой и пр.) и документации. Но основные работы при этом велись на британской ПЛ, с которой также поднимались документы, аппаратура и одна или несколько ядерных боеголовок от «Томагавков». Только после завершения этих работ в район гибели были допущены англичане со своей «LR-5».

АНАЛИЗИРУЯ доводы севастопольца, «КП» все же приводит больше аргументов не в его пользу. С корреспондентами российской газеты в Лондоне англичане даже отказываются говорить на эту тему.

«Мы получили информацию высокого качества»

Российские водолазы, вернувшиеся в Санкт-Перербург, тоже дают уклончивые или общие ответы на вопросы журналистов.  Известно лишь, что те, чьи тела уже подняты из затонувшей подлодки, были одеты в костюмы, на которые надевают водолазное снаряжение: видимо, они готовились (или надеялись) всплыть через аварийный люк. Ясно, что всех привлеченных для работы в районе катастрофы обязали хранить в тайне многое из того, что они делали и что увидели. Это подтвердил и заместитель директора НИПИОкеангеолотехника Владимир Фоменко.

— В Баренцево море по заданию Министерства природных ресурсов мы отправляли две экспедиции. Первая – с гидролокатором бокового обзора «Катран». Экспедиция обследовала дно акватории, прилегающей к месту гибели атомной подлодки, — рассказывает Владимир Александрович. – Вторая экспедиция отправилась позже и возила аппарат РТМ-500 (робототизированный телевизионный модуль). Ребята поработали достаточно много, получили информацию высокого качества. К самой лодке они подошли лишь один раз, частично исследовали ее корпус.

Все операции проходили под непосредственным руководством военных специалистов. В том районе достаточно сильные донные течения, поэтому видимость под водой и в самом деле плохая. Но наши аппараты справились, они маленькие, но достаточно мощные. Мы работаем в глубоком океане, ребята наши закалены ветрами, штормами, солнцем, аппаратура тоже приспособлена работать в тех условиях.

— Давайте уточним: ваши сотрудники спускались на этих аппаратах под воду или на глубине работала только техника?

— Только сами аппараты, а сотрудники управляли ею дистанционно, находясь на корабле. У нас достаточно большой опыт работы по поиску затонувших объектов. Четыре года назад по заказу американцев мы искали и нашли затонувшую в годы Второй мировой войны японскую подводную лодку И-52, везшую в фашистскую Германию две тонны золота. Американцы назвали ту экспедицию «Операция «Восходящее солнце». Лодка покоилась на пятикилометровой глубине. Наши специалисты обследовали и «Нахимов»; два года назад обнаружили в районе Сочи вертолет, упавший в море. О той трагедии газеты тоже писали много. Обе экспедиции в Баренцевом море мы проводили за свой счет. Хотя оплату за работу нам пообещали.

— Обошлось дорого?

— Очень дорого. Мы грузили аппараты и лабораторию в контейнер, установленный на КАмаЗе, гнали его в Мурманск. Там перегружали на корабль.

— А что вы скажете о версии столкновения, приведенной в «Комсомолке»?

— У нас серьезный институт, и мы не занимаемся популяризацией вымыслов. Все выводы вправе сделать только госкомиссия… По моему мнению, имела место цепь роковых случайностей.

Это — общероссийская боль

С СОТРУДНИКАМИ института, побывавшими в первой экспедиции, встретиться не удалось, однако начальник отдела гидролокационных систем Иван Котов назвал их имена – Андрей Гуселиков, Владимир Носков, Евгений Никоноренко – и в общих чертах рассказал о том, чем они занимались на месте трагедии:

— Первая экспедиция работала полторы недели. Военные определили район, где необходимо было провести гидролокационную съемку в целях возможного обнаружения техногенных объектов. К подлодке ребята не подходили. Там работали аппараты «Мир» с научно-исследовательского судна «Мстислав Келдыш». Лишь однажды один край лодки засняли. Провели съемку, наметили подозрительные места, которые нуждались в подробном обследовании. Чем уже занимался фототелевизионный комплекс.

— Каков принцип действия вашего прибора?

— Это сонар, иначе – гидролокатор бокового обзора. Он буксируется на кабеле, а результаты обследования видны на мониторе. Но это не телесигналы, а гидроакустические. Делается площадная съемка, строится мозаика и выявляется техногенный объект. Все результаты этой деятельности переданы в госкомиссию. Если что-то обнаруживается, то уверенно сказать, что это такое, мы не можем. Объект должен быть рассмотрен РТМом.

— Когда люди узнали – нужно ехать в командировку, что они чувствовали?

— Большую ответственность. Никаких вопросов относительно денежного вознаграждения даже не возникло. Это была общероссийская боль, какие могут быть счеты…

Люди трудились на износ

И ВСЕ ЖЕ  с одним из непосредственных участников второй экспедиции, работавшей в сентябре-октябре в Баренцевом море, встретились. Им оказался механик-пилот Игорь Логойда. С тремя коллегами – Олегом Некрасовым, Николаем Штейниковым и Александром Постниковым — он исследовал район трагедии тем самым РТМ-500-аппаратом с видеокамерами. Игорь Ростиславович был покорен самоотверженностью, с которой работали в море военные моряки. Они трудились профессионально, на износ. Любая просьба, пожелание, команда ученых выполнялись незамедлительно.

Пробыли ученые там немногим больше месяца. Работали по заданию штаба Северного флота, обследовали точки, которые были интересны военным.

— Какой был контроль за работой со стороны военных?

— Они постоянно находились в нашей лаборатории.

— Как вы оцениваете общий объем работ в районе трагедии?

— Очень большой. Даже не могу ни с чем сравнить, хотя немало повидал в различных экспедициях.

АППАРАТ (или телеуправляемый комплекс), обследовавший дно моря, оказался небольшим и чем-то напоминал вертолет. С разных сторон торчат объективы нескольких видеокамер, два двигателя. Работать геленджичанам приходилось в различное время суток. Утро, вечер – не имеет значения, судно Мурманской геологической экспедиции устанавливалось в точке, и начиналась деятельность ученых. Очень повезло с погодой.

Военные моряки были удивлены, узнав, какое современное отечественное оборудование имеется у российских морских геологов. Трагедия «Курска» позволила хотя бы понять, что есть в России из новых научных разработок, как их можно использовать. Оказалось, имеем многое. Все это было в международных каталогах, однако до поры до времени бедных военных ничего не интересовало, кроме как выжить бы. Еще одно обстоятельство – наконец-то все воочию убедились, насколько необходимо развивать науку, использовать ее достижения и разработки.

— Что вы можете сказать относительно причин катастрофы? Наверняка военные в неформальных беседах обсуждали их.

— Ничего нового я не услышал. Думаю, то же, что говорил и Владимир Александрович – роковая цепь случайностей… Об истинных причинах мы не скоро узнаем.

Впрочем, в институте те, кто в молодости имел отношение к подводному флоту, все же склоняются к тому, что причиной гибели «Курска» вряд ли было столкновение. Они говорят — лодка такой длины (154 м) не должна была заплывать на стометровую глубину; если взорвался первый отсек от столкновения, то лодка-таран тоже бы неминуемо погибла; торпеды тоже просто так не взорвутся, там предусмотрена сложная система подрыва боеголовок, с множеством страхующих механизмов. Не исключают ошибку кого-то из членов экипажа во время торпедных стрельб (и приводят примеры из собственного опыта службы). Историю про мину времен Второй мировой войны вообще называют басней. Взрыв в аккумуляторной яме также не мог привести к столь трагическим последствиям: прочный титановый корпус может его выдержать. То, что в лодку попала своя торпеда – тоже несерьезно. На учениях не стреляют боевыми зарядами.

Версии читателей «Новороссийского рабочего»

Один из наших читателей, бывший подводник В. Филатов, служивший, кстати, в Видяево, предлагает свои версии.

1.   Неподготовленность экипажа.

2.   Неправильная подготовка ракет-торпед к пуску.

3.   Неисправность в самой ракете-торпеде.

4.   Во время пуска не открылась передняя крышка торпедного аппарата.

«Да, мы тонули один раз из-за глупости трюмного машиниста, — пишет Филатов, плававший на подлодке С-295 Северного флота, — который забыл закрыть маховик цистерны быстрого погружения, когда мы находились на перископной глубине. Лодку остановили благодаря механику на глубине 723 метра. В то время как предельная глубина погружения нашей лодки составляла 840 метров. И мы остались живы… Не надо обвинять американцев и англичан. Никто из них с лодкой не сталкивался… Акустическая система наших ПЛ прекрасна, но даже мы в отсеках слышали все, что происходит за легким корпусом. Если пройдет рядом атомоход, он слышен и без акустика. Шумит страшно».

Матвей Прокопенко. «Новороссийский рабочий». 18 ноября 2000 года.