Приказ вождя выполнили… дворяне

В свое время новороссийский историк Сергей Новиков пришёл к неожиданному открытию, что жестокое распоряжение вождя выполнили вопреки воле новороссийских большевиков вовсе не революционные матросы, а чистокровные дворяне, «белая кость». Ключом к этому выводу для нашего исследователя стали документы Государственного военно-морского архива, материалы журналиста Владимира Арте, присланные им в городской музей-заповедник, работа историка Александра Козлова.

Обстановка, которая сложилась в 1918 году вокруг Советской республики, была поистине драматической. Согласно Брестскому договору о мире с Германией, часть Украины доставалась немцам. И когда в апреле они подошли к главной базе Черноморского флота – Севастополю, русские корабли взяли курс на Новороссийск. Они уходили под огнём немецких батарей и не все сумели прорваться. В мае в Цемесской бухте скопилось несколько десятков военных транспортов. Германия требовала вернуть флот в Севастополь. Она двинула свои войска на Кубань, заняла Грузию, Абхазию и начала блокаду Цемесской бухты.

– Даже если судить с современных позиций, ленинский режим принял стратегически верное решение,  – считает Сергей Новиков. – Наши корабли не смогли бы дать бой врагам. А отдавать их немцам просто так было бы величайшим вредом для своей страны. Однако идея затопления Черноморской эскадры, которую Ленин облёк в форму приказа, принадлежала не ему, а начальнику морского генерального штаба Евгению Андреевичу Беренсу. Последний был блестящим морским офицером царского флота, имел награды и знаки отличия прежней власти. Октябрьский переворот, в отличие от родного брата Михаила, воспринял как неизбежность и предложил свои услуги большевикам.

Решение большинства – «топить»!

Секретная телеграмма об уничтожении судов Черноморского флота за подписью председателя Совнаркома Ленина пришла командующему Тихменеву 28 мая 1918 года. Почему же на это потребовалось больше полумесяца? Даже непопулярный приказ должен исполняться без обсуждения. Несмотря на то, что наш город входил в так называемую Кубано-Черноморскую республику, подчинявшуюся советскому начальству, власти в нём, по сути дела, не было никакой. Каждый день на разных митингах в Новороссийске обсуждали предписание Ленина, раздумывая, выполнить его или нет. Председатель СНК и ЦИК Кубано-Черноморской республики А. Рубин предлагал экипажам судов начать боевые действия против немецких войск. Командующий флотом Тихменев решил выяснить у своих коллег и подчинённых, каково их мнение по поводу ленинского приказа.

11 июня делегаты линкора «Воля» большинством голосов (79 – за, 29 – против и 28 – воздержались) решают топить корабли. Но следующей ночью прошёл референдум всех экипажей, результат иной: в Севастополь не идти, флот не топить, а в случае наступления немцев сражаться и только при явной невозможности отстоять флот – его затопить. Подобное решение поддержал и ЦИК Кубано-Черноморской республики. 13 июня германскому правительству о российского приходит телеграмма, где сообщается, что Черноморской эскадре дано приказание следовать на Севастополь. Но это всего лишь обманный маневр. В тот же день в Новороссийске получают телеграмму, подписанную В. Ульяновым и Я. Свердловым: «Подтверждаем приказ: немедленно уничтожить суда. В противном случае флот будет объявлен вне закона».

Но 14 июня на очередном делегатском собрании экипажей председатель Центрального исполнительного комитета Кубано-Черноморской республики Рубин ещё раз открыто выступил против ленинской установки. Он предупредил, что если корабли будут потоплены, то кубано-черноморские войска (47 тысяч штыков) «расправятся с флотским составом». И только через два дня после гневной телеграммы от Ульянова и Свердлова с требованием полного подчинения приказам центральной власти, главный новороссийский большевик меняет свою позицию.

Выполнять приказ было некому

Однако к этому моменту на флоте уже полный разброд и шатание. Началось массовое дезертирство «революционных матросов» со своих кораблей. Тайно бежит из Новороссийска главный комиссар Черноморского флота Глебов-Авилов и уполномоченный коллегии народного комиссариата морских дел Вахрамеев, которого прислали из Москвы для руководства операцией уничтожения флота. А 17 июня несколько кораблей с остатками своих команд под руководством Тихменева вышли из Цемесской бухты и отправились в Севастополь сдаваться немцам. На оставшихся судах вслед уходящим подняли флажные сигналы: позор изменникам России. Миноносец «Громкий» отстал от «изменников» и был затоплен командой.

Выполнять приказы по затоплению эскадры было практически некому. Ультиматум же германского правительства о передаче флота истекал 20 июня. А накануне исполнения ленинской директивы из Москвы прибыл очередной посланец ЦК Фёдор Раскольников. Самолично топить эскадру он не мог, поэтому сблизился с лояльно настроенным к новой власти командиром эсминца «Керчь» Владимиром Кукелем. Последний оказался потомком известного дворянского рода Невельских. Его дед был знаменитым адмиралом, а сам Владимир Андреевич после окончания морского корпуса до революции служил на кораблях Балтийского флота. После победы Советской власти он стал на её сторону.

«Погибаю, но не сдаюсь!»

Этому человеку предстояло исполнить главную роль при затоплении Черноморской эскадры. Владимир Кукель предложил командирам оставшихся кораблей и Фёдору Раскольникову свой план операции. «Начало её было намечено на следующее утро,  – пишет журналист Владимир Арте.  – К утру выяснилось, что команды всех кораблей, кроме эсминцев «Керчь» и «Лейтенант Шестаков», за ночь сильно поредели от дезертирства и не могут обеспечить самостоятельный выход своих кораблей в море, а на эсминце «Фидониси» вообще не осталось ни одного человека. Тогда все корабли вывел на буксире в море «Лейтенант Шестаков». Вывел, как ведут на казнь людей, приговорённых к смерти. Ведомый на буксире эсминец «Гаджибей» поднял свой последний сигнал: «Погибаю, но не сдаюсь!».

«Толпа людей пыталась помешать взятию на буксир покинутого своей командой и стоявшего у причальной стенки пирса эсминца «Фидониси». Тогда на «Керчи» пробили боевую тревогу, она подошла к пирсу, и В.А. Кукель в рупор крикнул: «Если буксированию миноносца будут препятствовать, то я немедленно открою огонь!». Толпа отпрянула. «Фидониси» был отбуксирован на рейд и там торпедирован «Керчью». Это послужило сигналом к затоплению остальных кораблей. Один за другим они уходили под воду. Лишь линкор «Свободная Россия» никак не хотел гибнуть. Четыре торпеды не смогли уничтожить стального гиганта, и лишь пятая нанесла ему смертельную рану».

За голову – 30 тысяч рублей золотом

Моряки с затопленных кораблей разошлись, а Кукель свёз свою команду на берег в Туапсе и в 4.30 утра 19 июня затопил свой эсминец «Керчь». А 20 июня в Новороссийск вошли германо-турецкие крейсеры «Гебен» и «Гамеде». Затопление Черноморского флота для немцев стало неожиданностью. Они обещали 30 тысяч рублей золотом за голову Кукеля. Но его ждала иная судьба. В сороковом году он был расстрелян как враг народа.

Интересна история автора идеи уничтожения эскадры Евгения Беренса. Он отказался принять присягу на верность Советской России, поскольку уже присягал царю. Евгений Андреевич тогда произнёс: «Жизнь Отечеству отдам, честь – никому». После этого его перевели в дипломаты, где он ещё послужил новой власти.

А его брат Михаил Беренс, герой обороны Порт-Артура, стал врангелевским адмиралом. Это он уводил от красных остатки Черноморского флота к берегам французского Туниса, в Бизерту. Когда Франция в 1924 году признала Советскую республику, дипломат Беренс отправился принимать то, что осталось от наших кораблей. Он мечтал встретиться со своим братом, но адмирал Беренс отказался от этой встречи. Он так и умер в эмиграции. Сейчас над его могилой на Европейском кладбище «Боржель» в городе Тунисе сооружено чёрное мраморное надгробие с надписью «Последнему командующему Русской эскадры Черноморского флота».

А на месте могилы Евгения Беренса на Новодевичьем кладбище (он умер в двадцатых годах) был проложен тротуар…