«НР» встретился с Игорем Быкадоровым, работником АО «Черномортранснефть», который поделился с нами историей своей семье. И показал мемуары, которые вел его отец Михаил Артемьевич Быкадоров.

Ветеранам снится война

— Папа умер в начале 1999 года, ему было 75. До последнего он старался не пропускать ни одного Парада, исключения составляли те годы, когда не мог это делать по состоянию здоровья, — Игорь Михайлович показал нам награды отца, его фотографии и воспоминания. Ветеран сам спустя годы после окончания войны начал их вести. Как сам говорил: для детей, внуков и правнуков, чтобы помнили и берегли мир. – Весь ужас и героизм происходящего я стал понимать только с годами, когда выросли собственные дети. Только представьте: в 18 лет уйти на войну, практически сразу – на передовую. А в те годы все воспринималось как само собой разумеющееся, в семье не было культа отца, он сам никогда не считал, что сделал что-то особенное.

Не было в семье и разговоров про войну. Просто начали вести мирную жизнь, точнее восстанавливать жизнь после войны. Строили семью, растили детей. Словно бы и не было всех ужасов войны. Но в своих мемуарах Михаил Артемьевич напишет: «С начала войны минуло без малого 46 лет (на момент написания воспоминаний). До сих пор снится война. Идут годы, а прошлое остается с нами: суровые мгновения боев, лица друзей, командиров. Я помню каждый из 1418 дней».

Помнил, но детям не рассказывал. И только, когда появились внуки, он стал делиться своими бесценными воспоминаниями.

Из воспоминаний…

«В армию я был призван сразу после окончания средней школы, как только исполнилось 18 лет. После прохождения подготовки через три месяца нас направили на фронт. Приближалась зима 1942-1943 года. Наш расчет оборудовал землянку. Нашлись среди нас мастера и по части сооружения печек. Дымоход вывели из землянки далеко в сторону, чтобы дезориентировать немцев. Землянка стала для нас всем: и жильем, и столовой, и местом для отдыха, и даже баней. На круглой металлической печурке грели воду, пищу, кипятили чай. Тут же стирали, мылись и брились. Землянкой мы пользовались только днем, ночью же все были на позициях.   Так началась моя фронтовая жизнь. Передний край. Дежурство. Окопы. Дожди. Грязь непролазная. Перестрелка с противником. И собачий холод, дрожь. Примерно через неделю мы окончательно перебрались на передний край. В тыл полка нас уже на день для отдыха не отводили. Период адаптации закончился». Только вдумайтесь: для адаптации к тяжелым боевым условиям молодым парням давали всего неделю!

Спас товарища танкиста

Игорь Михайлович очень бережно достал одну фотографию.

— К сожалению, сохранилось очень мало фотографий военных лет. Но эта, наверное, особенно памятная. И не только фотография, а подпись на ней: «На долгую память другу и товарищу… в дни Величайшей Победы над гитлеровской Германией. Вспомни те дни, когда мы вместе дрались за Родину, и ты спас мне жизнь при моем ранении. Спасибо, родной! 9 мая 1945. Германия. Толкачев.», — на фото – тот самый танкист, которого спас Михаил Артемьевич, тогда еще совсем юный по возрасту боец. – Папа рассказывал, что в конце 1943 его с фронта отозвали учиться, и экстерном он закончил танковое училище. И сразу его перекинули на 2-й Белорусский фронт. Следом был и 3-й.

Из воспоминаний…

«Около 9 часов утра 14 января 1944 года нам объявили, что 2-й и 1-й Белорусские фронта сегодня переходят в наступление. В 10 часов мы услышали могучий гром артиллерийской канонады. Вот оно, началось. Дрожала земля на десятки километров. В грохоте тонули все звуки. Началось наступление войск 2-го Белорусского фронта.              Стремительность нашего наступления стала так велика, что, когда наши танки врывались в города и населенные пункты, население продолжало обычный образ жизни. В одном из населенных пунктов мы остановились, САУ (самоходная артиллерийская установка) поставили у одного дома. Зашли в помещение. Немец, стоявший за стойкой буфета, от неожиданного появления русских растерялся. Оказалось, что это бар. Мы попросили подать нам по чашке кофе. Немец выполнил это мгновенно. Перекусив наспех, мы оставили бар, не причинив хозяину никакого вреда. Времени не было. Мы спешили.

     В ночь с 23 на 24 января 1944 года мы встали в засаду с задачей не допустить прорыва немцев, следовавших через мост на дороге. Около двух часов ночи через мост начали проскакивать машины. Мы открыли огонь из орудия. Первые выстрелы не дали результатов. Приборов ночного видения в то время в нашей армии не было. Тогда я приказал навести орудие в мост по нижней производящей ствола. Удачно. Следующим выстрелом подожгли машину. Она остановилась, освещая местность. Теперь нам стало легче наводить орудие. Следующим выстрелом подбили еще одну машину. Немцы открыли в нашем направлении огонь из автоматов и легких минометов. Но они не видели нас. Наша САУ была выкрашена в белый цвет! Следующими выстрелами мы подожгли еще три и подбили две машины. Теперь только отдельные «смельчаки» решались на то, чтобы в этих условиях все-таки проскочить мост. Мы еще сожгли две машины и одну подбили. Дорога через мост была перекрыта подбитыми и горевшими машинами. Движение остановилось. Немцы разбежались, боясь пленения…

    …В одном из боев в Восточной Пруссии в бою от прямого попадания немецкого снаряда сгорела САУ-76 моего боевого друга Георгия Толкачева, наступавшего в 25-30 м левее нашей САУ. Экипаж его остался в живых, а его самого тяжело ранило. Я помог ему взобраться в мою САУ и вывез его с поля боя. 9 мая 1945 года, возвратившись до этого дня из госпиталя, он подарил мне на память свою фотокарточку, которая до сих пор хранится в моем архиве».

Святой праздник

— С каждым годом я все больше и больше ощущаю святость этого дня – 9 мая, — говорит Игорь Михайлович. – Мы всегда всей семьей принимаем участие в «Бессмертном полке». Отец научил нас одному самому главному: жить по совести. И если что-то делать, делать это хорошо.