Профессия дана Богом?
Владимир Николаевич живет в Новороссийске 35 лет, столько же трудится в перинатальном центре, причем большую часть времени, почти 30 лет, в должности заведующего акушерско-физиологическим отделением роддома. И уходить на пенсию не планирует, считая, что с собственным опытом и чутьем еще пригодится на своем рабочем месте.
– Владимир Николаевич, не устали работать? Что вам на пенсии не сидится?
– Лукавить не буду, годы сказываются: дежурить ночью я уже перестал. Если подсчитать все ночные дежурства за мою 44-летнюю практику, я не был дома семь лет! Но на пенсию не собираюсь, надеюсь, что еще поработаю.
– Расскажите, как вы выбирали профессию?
– Мою маму Любовь Васильевну должны были оперировать по поводу гинекологического заболевания. Я в этот момент учился в Томском мединституте и стоял перед выбором специализации. Вот тогда и решил сделать своей профессией акушерство и гинекологию, чтобы помогать женщинам. Профессия у меня любимая. Если бы это было не так, я бы ушел из нее, как от нелюбимой женщины.
– Никогда не разочаровывались в выборе?
– Поначалу я думал, что профессия мне дана Богом, ведь я первым вижу глаза женщины в самый счастливый момент ее жизни, когда она становится матерью. Но потом стал думать, что она дана мне в наказание. Ведь в родах не всегда все идет как по маслу. А еще беременность провоцирует все хронические заболевания женщины, которые накапливаются годами.
К смерти привыкнуть нельзя
– Вы имеете в виду младенческую смертность? Как вы переживали это?
– Всегда страшно переживал, разъедал себя: а все ли я сделал, чтобы спасти ребенка, а правильно ли? Дело в том, что акушерство – очень специфическое направление в медицине. Далеко не все врачи могут трудиться долго в роддоме, потому что это очень ответственно и сопряжено с рисками. Многие доктора не выдерживают такого напряжения и уходят в частную медицину, где не нужно принимать роды и нести ответственность за жизнь двоих. Хочу сказать, что у нас прекрасный коллектив, я счастлив в нем работать.
– К смерти можно вообще привыкнуть?
– Привыкнуть нельзя. Если человек привыкает к смерти, он должен уходить из профессии.
– Иногда роженицы жалуются, что к ним в предродовой палате никто не подходит, хоть закричись. Как вы к этому относитесь?
– На смене работает одна акушерка, ей сложно разорваться на шесть рожениц. И, поверьте, далеко не каждой женщине нужна помощь в так называемой «кричалке». Ведь это интимный процесс, и ему не нужен свидетель. Но мы, акушеры, можем по тональности стонов и криков понять, что сейчас ситуация изменилась, и женщине действительно требуется помощь.
– Наблюдала за вами в родзале. Знаю, что вы можете на рожениц и прикрикнуть.
– А вы со своими детьми всегда разговариваете спокойным и ровным тоном? Нет. Некоторым женщинам нужен окрик, чтобы вернуть их в реальность. Я им обычно говорю: «Я тебя пожалею, когда ты родишь». Поэтому мил абсолютно всем не будешь.
Женщинам стал завидовать
– Вы, Владимир Николаевич, поэт. И если бы не были хорошим доктором, то непременно стали бы поэтом. Вы всегда говорите женщине такие возвышенные слова о назначении матери. Вы их где-то прочли? Или импровизируете?
– Слова идут от души, от сердца. И всякий раз это импровизация. Заготовок не имею. Действительно восхищаюсь слабым полом. Я даже в какой-то момент стал завидовать женщине, потому что она способна на такую любовь, на которую неспособны мужчины. Только мать умеет так любить свое дитя, любить всю жизнь! Прощая все. Когда я вижу глаза матери, с нежностью и восторгом смотрящей на новорожденного, воркующей с младенцем, я всегда думаю: «Если бы на меня так смотрела женщина, я бы все бросил и пошел за ней».
– Вы всегда заходите в процедурку в благодушном расположении духа…
– Проработав в акушерстве столько лет, я понял, для чего женщины пришли на эту землю. А вот зачем приперлись мужики – не знаю.
– Что еще говорите женщинам? Чему их учите?
– Мам дочерей предупреждаю, что девочки будут в детстве больше любить отцов. Для них папа – это все! Ну а когда дочери вырастут, они станут больше обожать мам, перейдут в их лагерь. Женщинам, родившим сыновей, задаю риторический вопрос: «Ну вы теперь понимаете, что чувствует ваша свекровь?». Люблю говорить о зависти, рассказываю женщинам, что это – плохое чувство. Обычно в этом месте цитирую Омара Хайяма. Рассказываю, для чего женщине даны пышные бедра и почему к концу беременности она отекает. Все это придумано природой, чтобы женщина успешно родила.
– Знаю, что вы всегда в роддоме агитируете женщин кормить исключительно грудью.
– Да! А ведь некоторые не хотят кормить грудью, опасаясь, что она потеряет форму. Я терпеливо объясняю, что ни одна смесь не заменит молока. Через материнское молоко передаются все иммунные вещества. Чем дольше женщина кормит ребенка грудью, тем это лучше и для нее самой, и для ребенка. И как прекрасна женщина, кормящая младенца! Нам, мужикам, не дано испытать эти ощущения. Я завидую вам, женщины!
Уважаю свою лень
– Как относитесь к совместным родам? Мужики в родзале вас не бесят?
– Совместные роды приветствую! Правда, сейчас из-за коронавируса их временно запретили. А раньше был только за. Правда, мужей на этот процесс нужно настроить. Не все готовы увидеть страдания женщины и появление младенца. Для некоторых мужчин роды жены – тяжелое испытание. Поэтому стараемся отцов ставить у изголовья кровати роженицы. Один отец в родзале даже упал в обморок. Ну а в целом приятно смотреть на отцов, у которых по щекам текут слезы при виде новорожденного.
– На какой день сейчас женщин отправляют после родов домой?
– На третьи-четвертые сутки, тогда как раньше они лежали в роддоме неделю. В европейских странах отправляют на вторые сутки. Но я считаю, что совместное проживание в палатах очень важно для молодой, неопытной матери. Женщины учатся ухаживать за малышом от соседок, уходят домой уже профессионалками.
– Почему так много стало кесаревых сечений?
– А потому, что раньше рожали по 13-14 детей и некоторые из них умирали. Сейчас рожают 1-2 ребенка и хотят, чтобы они родились здоровыми. И матери давят на доктора, настаивая на кесаревом сечении, чтобы избежать травматизма. Лично я за естественные роды. Обычно я говорю девочкам: «Я уважаю свою лень, лучше рожайте сами. А я посмотрю!». Но число кесаревых все равно будет расти, так как становится много противопоказаний родовспоможению естественным путем. Хотя и кесарево – далеко не безопасная операция. Мне нравится выражение про аппендицит, я его переиначил: «Какая самая безопасная операция? Кесарево сечение. А какая самая опасная? Кесарево сечение».
– У вас за 44 года непрерывного труда наступило выгорание?
– Для нас, акушеров, это не так актуально, как, например, для хирургов. Потому что родовспоможение в основном сопряжено с положительными эмоциями. К нам приходят за радостью, за новым человеком. А к хирургу пациент попадает уже больным.
– Как вам такое утверждение некоторых, что в России разучились принимать роды?
– Не разучились! Просто при малейшем риске или патологии показана операция. Никто не хочет рисковать жизнью ребенка – ни мать, ни акушер.
Отзывы о себе не читаю
– Сейчас роженицы становятся все старше. Как к этому относитесь? Называете женщин обидным словом «старородящая»?
– Сейчас так не называют, пишут в карточке: «старшего репродуктивного возраста». Пишется так не для того, чтобы женщину обидеть, а чтобы доктора были настороже, больше обращали внимания на эту беременную. Мое мнение: женщина становится женщиной и готова к родам после 30 лет. Сейчас прекрасно рожают и в 44, и в 45, и в 47 лет. И слава богу!
– Интересуетесь, какие отзывы про вас пишут пациенты?
– Никогда не захожу на этот сайт, где пишут отзывы. Есть в связи с этим хорошее выражение: «Как бы вы о себе ни думали, успокойтесь, окружающие думают о вас гораздо хуже!» Свои отрицательные качества я знаю сам.
– Чем увлеклись на старости лет?
– Моржую лет восемь-десять. Когда у меня знакомые спрашивают: «Ты че выпендриваешься, лезешь в ледяное море?» – Я отвечаю так: «Мне неприятно лезть в зимнее море, но когда я выхожу на берег, я счастлив за победу над собой!»
– Если сложить ваши ночные дежурства, то вы не были дома 7 лет. Жена как относится к вашей работе?
– Как любой женщине, мои ночные смены Яне не нравились. Но такова жизнь. Мы вместе 46 лет, и я ей благодарен за эти годы. Супруга, сыновья Николай и Сергей – это моя уверенность в завтрашнем дне!
