Часто в таких ситуациях одержать верх в смертельной схватке с врагом помогала военная хитрость и солдатская смекалка. Такие эпизоды не раз встречались в боях за Новороссийск.

Подарок к празднику Октября

Утром 6 ноября 1942 года будущего Героя Советского Союза лейтенанта Александра Райкунова вызвал начальник штаба 137-го полка морской пехоты и напомнил про то, что как-то Райкунов похвалялся, что мог бы взять высоту 228 без больших потерь. До этого высоту 228 в конце горы Долгой штурмовали трижды, а результатов никаких, только лишние жертвы. «Командование приказывает взять высоту к 25-й годовщине Октября, – отчеканил начштаба. – Это будет боевой подарок 137-го полка Родине. Выполнение задачи доверяется вам и вашей роте. Если не возьмете, то будете отвечать за невыполнение приказа по законам военного времени».                                                    Вернувшись из штаба, Райкунов собрал командиров взводов – думать, как по-хитрому взять высоту. Незадолго до этого ротные разведчики после выполнения задания проползали под большим завалом из упавших и поваленных деревьев, которые образовали длинный и удобный лаз перед вражескими позициями. Этим лазом и решено было воспользоваться для выхода в тыл противника в ближайшую ночь. Для того чтобы точно выдержать направление, решено было взять у связистов пару катушек провода.                                                                             До полуночи два взвода автоматчиков выходили на позицию, не выпуская провода из рук. Стоит сказать, что немцы специально сооружали подобные завалы перед своими траншеями, да еще направляли ветками в сторону противника. Легче было бесшумно преодолеть колючую проволоку, чем такие ветки. К началу рассвета метров двести под завалами бесшумно преодолели полсотни бойцов. За один бросок прикладами и финками автоматчики преодолели путь к вершине. Обнаружив, что их высоту заняли морские пехотинцы, фашисты обрушили шквал артиллерийского и минометного огня. Переждать огонь помогли вражеские прочные блиндажи.                                                                              Когда в штаб с подробным донесением был послан связной, то тому просто не поверили, что высота была взята без единой жертвы. Но вскоре на отвоеванный кусочек родной земли уже подошло подкрепление. Личный состав и командира за блестящее выполнение задания поблагодарил командующий 47-й армией.

Учись верно стрелять

В середине сентября 1942 года в Геленджике на территории санатория «Солнцедар» был сформирован отдельный разведывательно-диверсионный отряд Новороссийской военно-морской базы. После нескольких дней подготовки 70 бойцов отряда отправились для  разгрома вражеских гарнизонов в Южной Озерейке и Глебовке. Решено было гитлеровцев застать врасплох и накрыть все разведанные ранее объекты одновременно.                                         После полуторачасового боя у группы в Глебовке опустошились автоматные диски и не осталось гранат, а впереди беспрерывно строчил вражеский пулеметчик. Сержант Александр Сергиенко решил удивить засевшего врага и, приблизившись к огневой точке, выстрелил из ракетницы. Ракетница с шипением завертелась, разбрызгивая искрами у пулеметной точки, после чего вражеский расчет мгновенно оставил позицию, бросив пулемет. А отважный сержант открыл огонь по убегавшим фашистам из их же оружия.                                    В составе 83-й бригады в сентябрьских боях 1942 года участвовал богатырского телосложения матрос-пулеметчик Андрей Даниленко, бывший шофер из Днепропетровска. Во время одной из атак он взвалил на свои могучие плечи пулемёт «Максим», сказав при этом второму номеру пулеметного расчета: «Я буду, як тачанка, а ты давай жми на гашетки, бачиш, воны драпают». Однако его напарник был небольшого роста, поэтому Даниленко пришлось быть и «тачанкой», и стрелком, лишь сняв кожух.

Куниковские «танки»

Находясь на излечении в военно-морском госпитале города Сочи, Цезарь Куников написал в сентябре 1942 года письмо жене, к которому было приложено письмо на имя народного комиссара танковой промышленности В. Малышева и заместителя председателя Госплана СССР М. Сабурова. В нем, в частности, Куников сообщал: «Из опыта боевых действий прошу вас создать такого рода подвижные части, где на машинах стояли бы счетверенные, спаренные пулеметы, сдвоенные крупнокалиберные и 82-мм минометы, чтобы все могло стрелять, не разгружаясь. А главное – установить 45-мм пушки на автомашины, чтобы били с кузова.                                                                                     Плюньте в рыло тому, кто скажет, что машины не выдержат или снизится меткость. Я на четырех машинах ЗИС из-под прожекторов установил морские 45-мм пушки на тумбе – это были наши «эрзац-танки». Мы лихо воевали на них. Выскочит машина, даст 20-30 залпов и в укрытие, а впереди горят танки.                                                                                        Подумайте: попадание снарядов такой пушки также опасно для танка, как и его снаряды для пушечной машины. Это их уравнивает. Мы можем бросить на фронт тысячи таких машин, которые не только с танками будут бороться, но и выполнять много боевых дел».

Свой на своей земле

На Малой Земле сражался краснофлотец Леонид Гершман, который знал несколько языков, а немецким и румынским владел в совершенстве. Однажды один пленный признался: «Он говорит на моём языке лучше, чем я сам!». Ему не раз приходилось ходить в разведку. Подкравшись близко к вражескому посту, Гершман вставал во весь рост и шёл прямо на часового. Тот окликал его, требовал стоять на месте.                                                                                                           После этого обычно был такой монолог: «Стой!» – «Тихо, не орать!» – «Пароль!» – «Бездна». (Готовясь к таким операциям, разведчики зачастую знали не только пароли, но и фамилии, имена, звания командиров, действовавших против них частей и подразделений). Поражённый советской формой возникшего перед ним немца, часовой чаще всего терялся, иногда это его ещё больше пугало, и он приказывал: «Всё равно стоять на месте! Я вызову командира». – «Прекрати дёргаться! Я сам пройду к господину обер-лейтенанту Клаусу. Где он?» – «Вон в том блиндаже». – «Ну как, всё тихо? Ничего не замечал?». Часовой расслаблялся, подпускал его и тут находил смерть от финки или пистолетного выстрела. А дальше всё зависело от обстановки. Или «брали» языка, или врывались в блиндаж, взрывая его, или продвигались дальше. Гершман нигде не пригибался, шёл прямо на пули во весь рост. Даже когда Гершман говорил врагам, что он свой, то не обманывал их. Он был своим на своей земле. 

«Ура!» от врага

Впрочем, иногда на хитрость шли и гитлеровцы. Несколько раз в боях за Новороссийск они применяли атаку на наши позиции с переодеванием в красноармейскую форму. Первый раз это произошло в бою за село Глебовку, где фашисты использовали в своих целях предателей. Отщепенцев переодели в красноармейскую форму, подпоили и послали окружить село. Усыпляя бдительность морских пехотинцев, они кричали «Ура!» и «Полундра!». За ними в село ворвались немцы.                                                                                                                                                             Подобный случай произошел и на Малой Земле. Как-то с поста боевого охранения по дороге к Мысхако был замечен быстро передвигающийся отряд в морской форме – с бушлатами нараспашку, черными брюками клеш, в тельняшках и винтовками со штыками. С поста была объявлена тревога. Морская «полундра» звучала с явным акцентом. «Это же фашисты, переодетые гады!». По ряженому отряду был открыт огонь, половина была выкошена сразу, но часть добежала до наших позиций, завязав рукопашную схватку. Но вскоре переодетые немцы уже бросились бежать в обратную сторону. Как потом выяснили разведчики, идея переодеть фашистов в форму моряков принадлежала одному из немецких штабных офицеров. Он хотел скопировать наступление наших матросов на немецкие позиции под Одессой, для того чтобы с помощью такой хитрости взять «языка». Правда, на этот раз такой спектакль не удался.

Из люка по подлюкам!

Особо упорные бои в сентябре 1943 года завязались в районе элеватора и железнодорожного вокзала. Десантникам удалось занять одну из башен с толстыми бетонными стенами. Вскоре к ней стало продвигаться огромное облако пыли, сопровождавшееся ревом моторов и лязгом гусениц. К башне на большой скорости приближались немецкие танки, которые вскоре подошли довольно близко и открыли стрельбу. Для противостояния нескольким танкам у десантников было немного гранат и пулеметы. Когда танки наводили свои орудия на верхнюю часть башни, то ее защитникам приходилось стремглав бросаться вниз, а когда со стволов собирались ударить по нижней части башни, то все неслись наверх. Посчитав свое дело выполненным, танки отошли, но могли вернуться в любой момент. В это время командир отряда обнаружил, что рядом с головным танком находится заваленный какими-то обломками канализационный люк, идеальное место для атаки с близкого расстояния. Выполнить задание вызвался старшина Колесников. Найдя проход к люку, он бросил связку гранат под двинувшийся вперед танк, который после этого замер на месте. А на следующий день башню атаковали при помощи вражеских самолётов «Ю-87». Заметив, что самолеты наводятся на позиции с помощью красных ракет, матрос Анатолий Мангушев выпустил в сторону позиций врага целую серию красных ракет. Получилось как нельзя лучше, «Ю-87» дружно ударили по своим. А вскоре к передовой подошли части 55-й Иркутской дивизии и 5-й гвардейской танковой бригады.

В подготовке публикации  использованы материалы отдела истории Великой Отечественной войны Новороссийского исторического музея-заповедника.